Данте Кастильоне придумал Digicoms не ради одной только биткойн-конференции. К тому моменту он уже пару месяцев кряду являлся одним из самых успешных менял Аргентины среди тех, которые имели дело с виртуальной валютой. Его близнецы работали бегунками: совершали вылазки в деловой центр и предлагали всем вокруг менять песо на биткойны и обратно. Когда Данте начинали расспрашивать о доходности его бизнеса, обычно он был скуп на комментарии и только криво усмехался в ответ, будто бы спрашивая “А иначе стал бы я этим заниматься?” Он мог бы рассказать о том, что обмен биткойнов – это лишь последняя из многих его попыток найти свою нишу среди развалин аргентинской финансовой системы. “Я – всего лишь обычный работяга, – отвечал он на расспросы, – мы стараемся принести пользу людям. Зарабатываем на еду и крышу над головой”.
Развитие Биткойна в Соединенных Штатах и Китае демонстрировало возможности системы в условиях зависимости от традиционных финансовых институций и благосклонности правительства. Аргентина, напротив, представляла собой пример того, как технология способна развиться полностью в “серой” зоне, совершенно не пересекаясь с официозом. Конечно, прогресс при этом шел гораздо медленнее, но такой органический рост исходил исключительно из практических потребностей людей, а потому имел более глубокие корни.
* * *
Сам Венсес Касарес – человек, запустивший весь этот снежный ком, – не смог приехать на конференцию в Буэнос-Айрес. На тот момент он улаживал последние детали продажи своего стартапа Lemon, оцененного в 42,6 миллиона долларов. В перерывах между переговорами Венсес вместе с Феде Мурроне, партнером и другом юности из Аргентины, работали над проектом новой биткойн-компании.
Суть нового проекта, к разработке которого Венсес и Феде приступили ранее в том году, заключалась в том, чтобы создать надежную систему хранения биткойнов. Партнеры поначалу использовали ее для защиты собственных растущих биткойн-состояний, так как не доверяли Mt.Gox и другим существующим сервисам. Основная идея была в том, чтобы секретные ключи к биткойн-адресам оставались недоступными для хакеров, находясь исключительно на компьютерах, не подключенных к Интернету. Венсес и Феде стали хранить свои ключи на автономном компьютере, находящемся в банковской депозитной ячейке в Калифорнии, что позволило им удалить все ключи с рабочих компьютеров, связанных с глобальной паутиной.
В течение 2013 года стоимость их биткойнов сильно выросла, равно как и количество их знакомых, прослышавших об их способе надежного хранения биткойнов и обращавшихся к ним с просьбой взять на хранение и их биткойны тоже. Эти обстоятельства вынудили Венсеса и Феде к тому, чтобы предпринять дополнительные меры для защиты ключей. Для начала они зашифровали всю информацию, хранившуюся на автономном компьютере, таким образом, что даже если кто-то смог бы получить доступ к лэптопу, этот человек все равно не сумел бы узнать секретные ключи. Ключ для расшифровки кода они тоже поместили в банк неподалеку от дома Феде в Буэнос-Айресе. Затем они перенесли компьютер из банковской ячейки в защищенный дата-центр в Канзасе – к тому моменту на лэптопе хранились ключи Венсеса, Феде, Дэвида Маркуса, Пита Бригера и еще нескольких друзей. Совокупная стоимость биткойнов, привязанных к этим ключам, уже составляла несколько десятков миллионов долларов.
Интерес, проявленный друзьями Венсеса к новой системе хранения ключей, натолкнул его на мысль о том, что люди нуждаются в безопасной системе хранения биткойнов. Пользователи больше не хотели хранить драгоценные ключи на домашних компьютерах и уже не верили в сохранность цифровых файлов стоимостью в сотни миллионов долларов на счетах Mt.Gox и Coinbase. Биткойн-сейф, как Венсес и Феде называли его, был только началом. Венсес грезил о том, что этот сервис перерастет в большой биткойн-проект, предоставляющий целый спектр возможностей для хранения и применения биткойнов пользователям со всего мира. В отличие от предыдущих стартапов, которые Венсес ставил на рельсы и затем продавал, этот должен был стать делом его жизни, его последним проектом. Венсес дал ему имя “Харо”: на этом названии они с Феде остановились после долгих поисков емкого и простого слова, еще не использованного в доменной зоне .com.
Венсес поначалу с неохотой рассматривал предложения от инвесторов. Он не хотел делить контрольный пакет с кем-либо еще, и у него было достаточно денег для того, чтобы проинвестировать проект самому. Однако к осени 2013 года друзья Венсеса смогли убедить его в том, что отсутствие инвестиционных вложений лишает новую компанию необходимых связей и маркетинговых возможностей, которые могут привнести сторонние инвесторы.
Ценность инвестиционных вливаний стала особенно очевидной для Венсеса в день, когда он подписал договор о продаже Lemon – в тот же день Coinbase объявила о привлечении инвестиционного капитала для развития компании от Andreesen Horowitz в размере 25 миллионов долларов. На тот момент это было самое крупное публичное капиталовложение в Биткойн, и Coinbase тут же стала пожинать плоды – в виде притока новых пользователей и повышенного интереса со стороны медиа.
Несколько дней спустя Венсес отправился в Сан-Франциско, чтобы посетить Benchmark – венчурный фонд, конкурировавший с Andreesen Horowitz за право инвестировать в Coinbase. Венсес уже давно поддерживал приятельские отношения с партнерами из Benchmark, так как рассчитывал на дальнейшее сотрудничество с ними. Один из партнеров приходился зятем Питу Бригеру из Fortress Group.
Встреча в офисе Benchmark не имела ничего общего с предыдущим опытом Венсеса в привлечении сторонних капиталов. На этот раз он сразу четко изложил партнерам из Benchmark, что от них требовалось для того, чтобы сотрудничество с ними имело для Венсеса смысл. Понимая, что Венсес вполне может обойтись и без них, команда Benchmark после презентации удалилась на краткое совещание и вскоре вернулась с предложением вложить в проект 10 миллионов долларов, сразу оценив стоимость стартапа в 50 миллионов. Так же, как и во всех предыдущих случаях с прежними стартапами, никакого формального договора подписано не было – Венсес и партнеры из Benchmark ограничились рукопожатием.
Когда Венсес вышел на улицу, он немедленно позвонил своему старому другу Микки Малка, чтобы сообщить ему эти отличные новости. Однако вместо того, чтобы разделить восторг Венсеса, Микки Малка ответил упреками – его раздосадовало то, что Венсес не предложил ему, Микки, и его фирме Ribbit поучаствовать в проекте. Микки настаивал на том, что тоже хочет вложить в компанию Венсеса 10 миллионов, но после бурных дебатов удалось убедить его ограничиться 5 миллионами. Немного погодя Венсесу позвонил Пит Бригер с желанием тоже поучаствовать в инвестиционном раунде, и Венсес согласился принять от него еще 5 миллионов. Так у Венсеса Касареса оказалось 20 миллионов еще до того, как он фактически запустил свой проект.
* * *
Во время двухнедельной поездки в Соединенные Штаты Бобби Ли навестил своего брата Чарли, который тем летом ушел из Google и примкнул к Coinbase, чтобы посвятить все свое рабочее время развитию Биткойна. Бобби пришел во временный офис компании, переделанный из трехкомнатной квартиры, на следующий день после того как Coinbase объявила о 25-миллионном вложении Andreesen Horowitz. Чарли Ли уже не нужно было трудиться ради заработка. Его альтернативная монета лайткойн, представлявшая собой более быструю, облегченную версию биткойна, стала самой популярной валютой из многочисленной толпы клонов биткойна. Отчасти успех пришел благодаря четкой манифестации намерений Чарли при запуске новой монеты: пользователи верили ему и готовы были поставить на то, что лайткойн станет цифровым серебром, тогда как биткойн останется золотом среди криптовалют.
