— Это все жиды?
— До единого! — поклялся пан Кичинский. —
Даже если они об этом не все знают. Кругом одни жиды!
Томас огляделся, передернул плечами, как в ознобе:
— Дьявол!.. Действительно, страшная сила.
Он влез на коня, а Яра уже была в седле. Еще раз обнялись,
прощаясь, а когда Томас уже отъехал, пан Кичинский вдруг хлопнул себя по лбу:
— Эй, погоди! Чуть не забыл!
Томас остановил коня, чувствуя озноб при виде
приближающегося пана Кичинского. За ним неотступно держались два звероватых
гиганта, при виде которых у Томаса всяких раз по спине бегали мурашки.
Пан Кичинский пошарил сзади, отвязал и швырнул Томасу серый
потертый мешок.
— Не твое ли?
Томас, обмерев, трясущимися пальцами развязал веревочку,
заглянул вовнутрь. Не веря глазам, сунул руку, пощупал. Знакомое покалывание в
кончиках пальцев подсказало, что не ошибся.
В мешке был Святой Грааль!
К проклятым лютичам подоспела помощь от соседей. Гутенап
велел снять осаду; на этот раз с ним не спорили. На военном совете решили
отступить, но чтобы это не выглядело бегством, идти было решено обратно по
другой дороге, находя и уничтожая мелкие веси и городища ненавистных язычников.
Как нарочно, не попалось ни одного жилого села. Проводники
из бодричей исчезли, разочарованные в мощи крестоносного войска. Когда люди,
измученные до предела, брели, не в силах поднять головы, а ноги не отрывали от
вязкой земли, впереди и сзади раздался долгий протяжный треск. Деревья валились
крест-накрест, перекрывая дорогу как вперед, так и назад к отступлению. Ряд
деревьев рухнули на обоз, убивая и калеча людей и животных, некоторые упали на
рыцарский отряд.
Убитых было немного, но воинский строй был сломлен, деревья
отрезали одну группу воинов от другой. Только слышались крики, ругань, стоны, а
дрались с деревьями или уже напали лютичи, никто сказать не мог.
Гутенап успел собрать вокруг себя небольшой отряд, когда с
воинскими криками из-за деревьев выскочили лютичи. Они были обнажены до пояса,
эти белокурые гиганты, в руках только дубины, но когда в страшной ярости
прыгнули на рыцарей, схватка стала равной. Своими страшными дубинами они
крушили панцири, разбивали головы в железных шлемах, как яичную скорлупу, без
страха лезли на острия копий, но и покрытые страшными ранами ухитрялись бить и
крушить до тех пор, пока не падали бездыханными. Берсеркеры, вспомнил Гутенап с
дрожью, умирают не от ран, а от истощения сил.
Хуже того, целые отряды лютичей, укрывшись за деревьями,
били из луков рыцарей на выбор, изредка стреляли простых кнехтов. Арбалетчики
выстрелили в ответ быстро и страшно, сразу несколько лютичских стрелков упали,
пробитые насквозь железными стрелами-болтами, но пока они перезаряжали да
натягивали воротами стальные тетивы, их почти всех пронизали тремя-пятью
стрелами обозленные лучники. Их скорострельность была в десятки раз выше, да и
самих их собралось, как листьев в лесу.
Последним пал, отчаянно сражаясь, сэр Бульгиль из Нормандии,
отважный рыцарь и хозяин обширных угодий в своем благодатном крае.
Единственное, чего ему недоставало, это громкой воинской славы. Ее он и пришел
получить в суровом походе против гигантов-варваров.
Когда он лежал распятый на земле, кровь сочилась из ран, пан
Кичинский остановился над ним, сказал брезгливо:
— Дурак!.. Обманутый этими пархатыми... Зачем тебе
слава?
Раненый прошептал:
— Чтобы сложить ее к ногам самой красивой девушки в
мире... Самой нежной и недоступной...
— Такие разве есть? Кто она?
— Ее зовут Крижана. Она живет в туманной стране
Британии...
Пан Кичинский на миг задумался. Британия, Британия... Ага,
туда отправился этот храбрый англ. Молодой, кровь с молоком. Горячий. Такому
жену скоро подбирать. И чем меньше у него будет соперников, тем лучше. Так что
старый вояка еще разок поможет... ха-ха...
— Добейте парня, — указал он на сэра
Бульгиля. — Пусть не мучается.
Глава 16
Томас ехал смутный: обреченность этих славянских племен
видел, а чем помочь, чтобы овцы целы и волки сыты, не знал. Понятно, что
западные племена, раньше успевшие сбиться в стаи, именуемые королевствами, вот
уже несколько столетий наступают, давят, теснят. Время от времени удается
наложить ярмо на славянские племена, те периодически сбрасывают его и
истребляют гарнизоны, но натиск лишь усиливается. И вот уже славянский мир
сокращается, сдает земли. Но теперь на захваченных землях население либо
поголовно истребляется, либо уцелевшие онемечиваются.
А он, навоевавшись досыта, не должен становиться на ту или
другую сторону. Он на стороне культуры, так обещал калике. В ней решение
какой-то великой задачи. Правда, натиск ведут силы, которые больше на стороне прогресса,
а прогресс во сто крат хуже дикости, если не взнуздан культурой. Но это опять
же по словам калики, а у него от этих мудрствований голова трещит, как после
добротного удара булавой. Прогресс злее, неразборчив в средствах, он всегда
впереди. Культура отстает всегда. Важно только, чтобы не отставала сильно. Но
не его дело определять, как ей идти.
Томас подпрыгнул, когда в одной маленькой веси сообщили, что
еще через два дня, а ежели поедет шибко, то и на следующий день уже выедет к
морю. А по ту сторону моря, что и морем-то назвать нельзя, берег с этой стороны
видно, лежит страна дождей и туманов, именуемая Британией. Там, говорят,
водятся дивные чудища, драконы крылатые, колдуны целыми стадами ходют, а
гномами кишмя кишат горы. А уж от злых волшебниц отбоя нету.
— Все правда, — подтвердил Томас счастливо. —
Все там не такое хорошее, как здесь, но это моя страна! И она самая лучшая на
свете.
Он заметил, что Яра тревожится, посматривает на него искоса.
Томас догадывался, а помалкивал. Где-то здесь на побережье лежат владения ее
жениха. Богатого, который заплатит за эту женщину любые деньги. Дурак
стоеросовый! Не догадывается, что он и сам бы приплатил, лишь бы эту ведьму с
лиловыми глазами сняли с его шеи!
Кони шли резво, лишней поклажи не было, а пересаживались на
отдохнувших часто. К вечеру выехали в долину, где на той стороне на пологом
холме белела свежеоструганным частоколом огромная крепость.
— Там, — кивнула Яра.
Томас насторожился. Глаза женщины сухо блестели, спину она
держала неестественно прямо. Ее золотые волосы пышным водопадом ниспадали на
спину, красная ленточка опоясывала лоб. На Томаса не смотрела, вперив взгляд
вдаль.
— Что?
— Я просто... хотела предупредить. Это владения моего
жениха.
Томас присвистнул.
— Ого!... Не соврала, как вижу. Он не беден, скажу
честно. Не беден. Спасибо, что предупредила. Теперь я увеличу сумму втрое. Хоть
одна выгодная сделка! А то все слава да слава...
