Томас взял Яру под руку, заговорил громко:
— Да, на этом чистильном корабле мы в один миг окажемся
в Британии! Хорошо, что вчера не заплатили этому разбойнику вперед! Плакали бы
наши деньги.
Они прошли совсем рядом, почти задевая их. Томас встретил
два-три равнодушных взгляда, но когда прошел мимо, словно десятки ножей
вонзились в спину. Он чувствовал холодные враждебные взгляды, полные такой
ненависти, словно это были не люди, а змеи в людской личине.
Поднявшись на корабль, он сказал хозяину быстро:
— Ты смог бы на своей посудине обогнать вон тот
красавец?
Хозяин прищурился.
— Понимаешь, парень, у нас торговля такая, что нам
бывает очень нужна скорость... ха-ха!.. Тот корабль лучше выглядит, кто спорит?
И людей на нем много. И отбиться он может от любого врага. Если схлестнется с
кем в морском бою, то скорее всего победит. В драке нам с ним не тягаться, как
и в богатстве. Но что можем удрать, так это я голову кладу на плаху!
Томас вытащил кошель с золотом, полученный от Звенько.
— Видишь? Здесь хватит, чтобы купить три таких корабля.
Если ты сумеешь сейчас же отплыть к берегам Британии, то эти деньги твои. И
так, чтобы нас никто не перехватил!
Хозяин как завороженный протянул руку. Томас спрятал кошель
под полу.
— Когда будем подплывать к берегу. А если попытаетесь
отнять раньше, то выброшу за борт.
— Боже упаси, — ужаснулся хозяин и внезапно заорал
страшным голосом: — Поднять парус! Если мы отплывем раньше, чем у меня лопнет
терпение, а оно прочное, как мыльный пузырь, повыбрасываю за борт, бездельники!
Наверху послышался топот. Бегали, орали, но Томас почти
сразу уловил свист разворачивающегося паруса. Корабль тряхнуло.
— А коней? — спросил Томас.
Хозяин покачал головой, в глазах было одобрение.
— Зачем тебе кони, когда у тебя такие деньги? Этих тебе
не взять.
— Почему?
Хозяин молча кивнул на купцов. Те встревоженно
рассредоточились, у некоторых уже ладони были на рукоятях мечей. Они ждали
сигнала.
— Нравишься ты мне, — сказал хозяин
неожиданно. — Ты, хоть и благородный рыцарь, но все-таки не дурак и не
трус. К тому же явно за тобой кое-какие грешки водятся. И очень немалые!
Недаром же столько народу набежало в этот забытый Богом городишко.
Томас поморщился при мысли, что пьяный разбойник считает его
ровней, да еще подает это как похвалу, но в это время под ногами дощатый пол
закачался, в борт ударила волна. Сверху раздался испуганный голос:
— Хозяин, беда!
Томас едва успел дернуть хозяина назад, а над головой с
мертвым сухим стуком ударились в дерево три металлические стрелы из арбалета.
По причалу к ним бежали, выхватив мечи и отбросив плащи, самые рослые и могучие
воины, каких Томасу только приходилось видеть.
Яра вскрикнула:
— Томас, опомнись! А как же мальчик... Иосиф
Аримафейский? Ты его бросишь?
Еще одна стрела ударила в мачту между ними, прищемив край
плаща. Томас зло заорал:
— Да что мне пророчества!.. Что мне звезды!.. Раз
напрорекали, что отвезет он, вот пусть и везет!
Она смотрела отчаянными глазами, не веря, не понимая. Лицо
ее стало белым. И ты туда же, подумал он с мстительной радостью. Думаешь, я уже
поверил, что ты не работаешь на Тайных? Иначе чего бы так настойчиво добивалась
ехать со мной? Даже Михуила Урюпинца оставила вытирать кровавые сопли
самому.... а то и другие девки утрут. А звезды, как говаривал калика,
выстроятся на небе так, как надо сильному! Звезды водят слабых, а сильные сами
двигают звездами.
Яра слышали крики, палуба под ними ходил ходуном. В лицо
ударил свежий ветер. Томас сдернул ее вниз под защиту борта. Лицо рыцаря было
темным, как грозовая туча, и надменным, словно он сам превратился в злого
языческого бога. В глазах стоял вызов. Мол, мало ли что напрорекали в темные
века! Почему он, Томас Мальтон, должен слушаться звезд, ведьм, колдунов или
пророков, когда есть он сам?
— Но ведь тебе являлся сам Бог...
— Бог?.. А если то был Сатана?.. Как их различить по
внешнему виду?
Две стрелы ударили по его панцирю. На счастье, скользнули,
арбалетная стрела пробивает любые доспехи. Различия надо чувствовать сердцем,
вспомнил он слова калики. Внешность для того и дадена, чтобы обманывать глаза,
а язык вырос для того, чтобы обманывать умные головы. Только сердце не брешет,
как попова собака.
С двумя выбежавшими вперед работниками он сбросил причальную
доску вместе с тремя самыми быстрыми, что уже заносили на бегу боевые топоры.
Раздался шумный всплеск. Томас встал впереди, закрывая работников собой и щитом
от стрел. Сзади раздался звон тетивы. Передний из арбалетчиков на пирсе выронил
самострел и рухнул навзничь. Стрела торчала из горла, всаженная очень умело: на
палец выше кольчужной рубашки.
Корабль, покачиваясь под ветром, уже отходил от берега. Еще
несколько стрел ударилось в борта, мачту, продырявили парус. Вскрикнул и упал,
обливаясь кровью, один из матросов. Хозяин заорал, потрясая кулаком.
Плотник ухватил его за плечо, развернул, указал трясущимся
пальцем. На большом корабле спешно поднимали оба паруса. Томас видел, как
посерел хозяин. Чтобы уйти от берега на полной скорости, им надо проскочить под
самой кормой опасного противника, а что это противник, уже никто не сомневался.
Там уже бегали, блестя оружием, натягивали ремни катапульт и баллист.
— Быстрее, собачьи дети! — заорал хозяин и исчез в
маленькой каюте. Томас не успел моргнуть, как появился снова, уже в просторной
кольчуге поверх драной рубашки, с узким сарацинским мечом, кривым и остро
отточенным, и огромным щитом в другой руке. — Если не проскользнем без
схватки, они увидят, как умеют драться свободные англы!
Томас покосился на его разбитое лицо, кровоподтеки и
распухшие губы.
— И любят тоже.
— А что? Какая же это пьянка без доброй драки?
Томасу показалось, что уже где-то слышал эти слова. Когда
хозяин бросился к борту, Томас крикнул Яре:
— Ты стреляешь хорошо, но сейчас тебе лучше уйти вниз!
— Почему?
— Они готовятся метнуть в нас греческий огонь. Если
хоть капля упадет на тело, его прожжет насквозь.
— Детские сказки, — ответила с презрением. —
Я знаю, что такое греческий огонь. Он стекает вниз, там как раз самое опасное
место. Но разве что ты посылаешь меня туда нарочито...
Крики заглушили его возмущенный ответ. Томас развернулся и
бросился наверх. Там звенело оружие. Когда он выскочил на палубу, борта
кораблей промелькнули рядом так близко, что чудом не столкнулись. На палубу
полетели стрелы, веревки с абордажными крючками. Но, к счастью, на большом
корабле не были готовы к такому маневру, а на лохани — даже очень. Абордажные
крючья были обрублены сразу, в ответ на редкие стрелы ударили из десяти длинных
луков, и когда корабли разошлись, на большом было полдюжины убитых и раненых, а
на лохани у одного сорвало стрелой перевязь меча.
