Она распахнула руки для широкого объятия.
— Сэр Томас!..
Томас расплылся в улыбке, подхватил ее. Ноги ее оторвались
от земли, она счастливо завизжала:
— Ах, сэр Томас!.. Милый сэр Томас!
Отец смотрел с доброй улыбкой. Олег и Яра остановились,
ждали. Яра едва не грызла взглядом спину Томаса. Олег ждал равнодушно, едва не
дремал на ходу.
— Милая Кэтрин, — сказал Томас галантно, — я
только ступил на берег Британии и, как видишь, сразу заехал в ваши владения!
Он осторожно опустил ее, но она все еще держалась за него,
смотрела блестящими глазами, щечки заалели:
— О благородный сэр Томас!.. Все-таки вы обещали бывать
у нас чаще!
— Из Сарацинии трудно наезжать часто, — объяснил
Томас, а отец сказал ласково — Кэтрин, ты успеешь еще поговорить с сэром
Томасом. А пока отпусти нас...
Кэтрин только тогда заметила, что загородила дорогу,
вспыхнула и прижалась спиной к перилам. И без того крупная грудь стала торчком,
а глаза увлажнились.
Олег слышал, как пренебрежительно фыркнула Яра. Они
поднялись на этаж выше, служанки помчались готовить комнаты для гостей, калика
и Яра пошли с ними, а Томас с хозяином замка пошли в каминный зал. Томас
чувствовал, что за его отсутствие в Британии кое-что изменилось, вряд ли к
лучшему. И чем быстрее он узнает, тем целее будет его шкура.
Им поставили на стол еду и вино. Огрин смотрел пытливо на
рыцаря, что сел по ту сторону стола. Уезжал юным и прекраснодушным идеалистом
вернулся мужчиной. В глазах появилось новое, даже тревожащее. В черных зрачках
до сих пор видны отблески горящих городов, великих битв, которые только со
стороны великие, а для их участников — кровавые, тяжелые, изнурительные.
— Пока мои спутники отдыхают, — сказал
Томас, — расскажи мне, доблестный сэр Огрин, что за это время здесь
произошло. Мне даже показалось, что и твои великолепные земли... урезаны. Я
видел чужих охотников, когда мы ехали через твой лес. Я не рассмотрел их цвета,
но мне показалось, что это люди Мангольда.
На лицо Огрина на миг набежала тень. Избегая взгляда Томаса,
отмахнулся с наигранным благодушием.
— Земель у меня еще достаточно. Надо трое суток, чтобы
объехать мои владения!
Томас посочувствовал:
— Мне тоже как-то пытались всучить такую же клячу...
Огрин вспыхнул, сказал торопливо:
— Томас... Ты устал с дороги. Тебе приготовили постель,
отдохни, а утром на свежую голову поговорим. А то сейчас, когда на твоих
сапогах пыль странствий, наши слова могут быть слишком горячими и...
опрометчивыми.
Олег зевал, дорога была долгой, смотрел на молоденькую
служанку, которая быстро и ловко стелила ему постель.
— Спать, что ли?
Она оглядела могучего варвара, у которого были такие
необычные глаза, зеленые, как молодая трава, потупилась:
— Давай сперва «что ли», а потом спать...
Олег подумал, почесался.
— Ну... ежели здесь ритуалы такие...
Томас после разговора с Огрином шел наверх задумчивый,
тягостный. Огрин почему-то не хочет рассказывать о делах королевских. Надо
дождаться утра, все узнает дома. Коней Огрин обещал дать свежих.
Он подумал с раскаянием, что Огрин его друзей поместил если
не в помещение для слуг, то все же не в залы для людей благородного сословия.
Надо бы навестить перед сном, пообщаться.
Подойдя к помещению, куда поместили Олега, уже занес кулак,
чтобы постучать, как услышал из-за двери игривый женский голосок:
— И как ты находишь мою грудь?
И хрипловатый голос калики:
— М-м-м... еще не нашел.
Томас опустил кулак, удалился на цыпочках. Если правильно
понимает калику, то в следующий раз ответит, что находит с трудом, а еще в
следующий, что сам удивляется, как находит...
Сходил в комнаты стражей замка. Как и ожидал, их было втрое
меньше, чем раньше, когда уезжал в поход: самые опытные ушли, сэр Огрин явно не
в состоянии платить как раньше, а оставшиеся больше похожи на сельских
землепашцев, чем на воинов. Да и то, что рассказали, не обрадовало. Огрина
теснят со всех сторон, а король на его жалобы внимания не обращает. За
поддержку платят землями, а где их взять в давно распределенных землях?
Ему показалось, что в дальней лестнице мелькнула знакомая
фигура в волчьей шкуре. Похоже, калика решил отправиться по лесной привычке
отшельника спать на свежий воздух. Или же решил, как и он, что-то вызнать перед
дальней дорогой.
Полночи Томас бродил по замку, разговаривал с людьми,
узнавал новости. Даже на кухню спустился, там все еще пекли и жарили, несмотря
на позднее время. Готовили еду для тех, кто уедет утром. Судя по всему, Огрин
намеревался снабдить его целым отрядом. Это не обрадовало, скорее встревожило
Томаса.
Когда уходил, прибежал заспанный ребенок, кинулся к подолу
дородной служанки на кухне.
— Мама, у нас на сеновале голые!
— Да ладно, — отмахнулась женщина, — это
дикие варвары сегодня прибыли...
— Это дяденька дикий, а сестренка — наша...
Томас вышел на цыпочках. Калика говорил, что если не хочешь
умереть от жажды, надо научиться пить из всех кружек. А полезные сведения
собирать отовсюду. Иной раз служанка знает больше, чем король.
Глава 6
Томас сквозь сон слышал зов трубы, скрип и звон цепей
подвесного моста. Простучали копыта. Голоса звучали возбужденно, но без
тревоги.
Томас быстро оделся, впервые не стал облачаться в доспехи.
Чувствуя себя непривычно легким, спустился по лестнице в
каминный зал. С непривычки промахивался мимо ступенек, едва не упал, потому не
сразу заметил, как от камина поднялся высокий человек с голубыми глазами.
Волосы были седыми, до плечей не доставали, подбородок по обычаю англов был
чисто выбрит. У губ лежали твердые складки, но взор был чист и просветлен.
— Дядя! — вскричал Томас. — Пресвятая Дева,
как ты оказался здесь?
Обнялись, и Томас с удивлением ощутил, что дядя стал еще
меньше ростом, усох, а некогда толстые кости стали тонкими, как у птицы.
Свирепость ушла из лица, теперь он чем-то неуловимым напоминал калику. На
сердце Томаса легла светлая печаль. У его благородного друга Олега жизнь очень
не сладкая. Неужто и дядя из одной войны ушел не на покой, в лишь в другое
сражение? Невидимое простому глазу?
— Двух коней загнал, — сказал дядя, он же сэр
Эдвин Мальтон, граф, герой битвы под Лацком. — Едва мы узнали, что ты
высадился на берег, МакОгон хотел броситься тебе навстречу...
— Зачем? — спросил Томас смущенно. — Сегодня
к обеду я буду дома. Ты так спешил...
