— Я покажу, — пообещал Томас грозно.
— ...то мнение владетельных сеньоров изменится. А
король, как бы он ни относился к тебе сам, вынужден считаться с мнением знатных
людей.
Калика шумно почесал грудь, хмыкнул:
— Конечно, изменится! Особенно после того, как он этих
владетельных посбрасывает с коней в грязь. Они прямо возлюбят его.
Сэр Торвальд с сомнением похрустел пальцами.
— Боюсь, что наше христианское возлюбление не заходит
так далеко. Неужто и турнир не поможет?
Яра увидела, что дядя Эдвин смотрит на брата с любовью и
нежностью, как на большого ребенка. Сэр Эдвин раньше оставил меч, раньше начал
искать иную правду, помимо правды меча, и уже мог посмотреть на брата со
стороны.
— Все равно я еду на турнир, — сказал Томас
упрямо.
— Придумал что-нибудь?
— Нет.
— Но тогда...
— Под лежачий камень, как говорит калика, вода не
течет. Я выеду на турнир, а там решим. Мне с добрым копьем в руке всегда
думается лучше! А когда еще и длинный меч в руке, то какие только умные мысли
не приходят!
Утром Томас сквозь сон услышал какую-то суматоху. Рука тут
же метнулась к мечу, но нащупала лишь подушку. Он открыл глаза. Возбужденные
голоса доносились со двора. Томас бросился к окну, ахнул.
Окруженные остолбенелой челядью, посреди двора стояли трое
коней. Томас сразу их узнал, и стало понятно, почему никто не лезет вперед.
Таких коней здесь не видели, он сам не видывал, пока не побывал в ту странную
ночь на сборище славянских богов.
Белый жеребец блистал, как серебро, длинная пышная грива и
такой же роскошный хвост струились в утреннем ветерке, но глаза горели
багровым, словно внутри черепа были угли. Черный конь казался вылепленным из
ночи, ни единого светлого пятнышка, только багровые глаза роднили с серебряным
жеребцом. А гнедая кобылка была просто ожившим пламенем, ее грива развевалась,
она нервно переступала с ноги на ногу, грызла удила, готовая сорваться в любой
миг и унестись на край света. Олег держал их всех под уздцы. Он выглядел сонным
и неторопливым.
Томас сбежал вниз, одеваясь на ходу, едва не вышиб двери.
Холодный воздух на крыльце не отрезвил, сердце застучало еще сильнее.
— Олег!.. Откуда?
Калика поднял на него насмешливые глаза.
— Кто рано встает, тому бог дает.
— Но... Ладно, я не спрашиваю, кто тебе дал их здесь.
Или как они перебрались через море. Их можно... взять?
Калика почесал голову, задумался. Ответил с неуверенностью в
голосе:
— Ну, ежели хочешь. А то принуждать тебя как-то
нехорошо. Яра еще спит?
— Не знаю, — ответил Томас, его руки дрожали от
желания коснуться своего коня. — Вряд ли она пьянствовала всю ночь с
солдатами. Смотри, и седла те же!
Он поставил ногу в стремя и с некоторым усилием поднялся в
седло. Жеребец был огромен, весь из толстых жил и тугих мускулов, в нем
клокотала звериная сила. Томас коленями чувствовал напряжение — жеребец был
готов сорвать с места, ждал только сигнала. Он был послушен, но он жаждал
двигаться.
— Сказочно! — выдохнул Томас. — Этот конь
понесет тяжелого рыцаря в полном вооружении, как ребенка! Сэр калика, у меня
есть меч моего предка, есть конь твоих богов и доспехи сэра Огрина. Осталось
только укрепиться духом... а об этом я позабочусь сам.
Калика бросил поводья вороного и гнедого коня слугам.
— Пусть напоят коней ключевой водой, иную не пьют, а я
пока пойду поговорю с сэром Эдвином. У него есть интересные книги...
Глава 9
Турнир должен был состояться в долине Тарана. Так называли
неширокое вытоптанное поле, даже трава не росла на твердой, как камень, земле.
Справа и слева высились дубы-великаны. Огромные ветви опускались до самой
земли, в глубоких дуплах жили филины, дикие пчелы прятали мед, а стада крупных
жуков с огромными, похожими на оленьи, рогами собирали сок.
Ровное утоптанное поле обнесли новой оградой, старая сгнила
за зиму, а в противоположных сторонах этого цирка, если считать рыцарский
поединок ближе к гладиаторскому бою, или стадиона, если принять его за более
позднее развлечение, были поставлены красивые ворота, увитые цветными лентами и
гирляндами цветов. Через них должны въезжать рыцари, уже издали разглядывая
противника, горяча коней, крепче сжимая копья.
У ворот стояли пышно одетые герольды, трубадуры, толпились
оруженосцы и слуги, готовые бегом принести хозяину щит или копье взамен
поврежденных.
Вблизи от турнирного поля уже стояли шатры — остроконечные,
как у саксов, круглые, как у англов и славян, с распорками и без, как у
сарацинов. Томас решил, что кто-то помимо него уже вернулся из славного квеста,
привез с собой добычу.
Калика молча кивнул на двух смуглокожих слуг в пестрых
тюрбанах. Они были вооружены кривыми саблями, в зеленых шароварах, подпоясаны
шелковыми поясами.
— Слуги из пленных сарацин!
— Это не может быть сэр Хольтман, — сказал Томас
убежденно, — тот не покидал Британию!
— Ему могли подарить их.
На другой стороне турнирного поля возвышался огромный шатер.
Его приготовили для рыцарей победнее, что приедут без шатров, а то и вовсе без
слуг и оруженосцев. Вокруг в готовности полыхали жаровни, в походных кузнях
раздували угли, оружейники готовились чинить доспехи как можно быстрее. В
сторонке на столах разложили еду, питье как для состоятельных, так и для самых
бедных.
Турнирное поле было окружено крепкой оградой, а за ней
возвышались в несколько рядов скамьи из свежевыструганных досок. Передний ряд
был отдан людям простого звания — знатным не к лицу сидеть ниже простолюдинов,
к тому же в разгаре боя нередко тяжело вооруженный рыцарь проламывал ограду и
валился, истекая кровью, на зрителей.
Два ряда выше обычно занимали свободные йомены, а еще дальше
располагались места для людей благородного звания. Места для короля и его свиты
были украшены пышно и кричаще-ярко, словно он с окружением только что явился из
восточных стран, привыкнув к сарацинской изнеженности и роскоши. Ему даже
устроили трон, по бокам поставили два кресла, широкие и с резными спинками, для
канцлера и казначея. Над этими тремя местами был поставлен балдахин, на острых
концах шестов трепетали по ветру флажки с королевским гербом. Вокруг трона уже толпились
пажи, оруженосцы, телохранители, бароны из мелкопоместных, которых оттеснит
свита, которая явится вместе с королем.
Группа воинов, что явились с Мальтонами, не заметили, как
прибыли король и его близкие, настолько были заняты подготовкой к турниру. Тот
обещал быть непростым. Когда трубы протрубили начало турнира, с королевской
стороны на арену выехали трое зачинщиков, сторонников партии короля. Их кони
были покрыты белыми попонами, рыцари выглядели одинаковыми в блистающих
доспехах, с опущенными забралами. С другой стороны выехали один за другим
рыцари, принявшие вызов.
