Очень острое воспоминание выплыло в сознании, когда трое в
звериных шкурах и при каменных топорах вышли из Леса. Каково им было увидеть
коров, на которых не надо охотиться, увидеть бронзовые мечи и железные гвозди?
Но за свою короткую жизнь все трое поднялись очень высоко и сумели многое!
Он встал, чувствуя себя усталым, прислушался. Со стен, а
теперь уже и из сторожевой башни доносились крики, звон мечей, ругань, дикое
ржание коней. Все одно и то же, сколько видел за тысячи лет? Может быть,
заметные перемены наступят после этой ночи?
Он умылся, набросил волчью душегрейку, которая служила
предметом пересудов — и в самом деле, не пора ли заменить на более привычное
для местных? — схватил на кухне ломоть хлеба и кус мяса, вышел во двор
замка.
Из криков понял, что Мальтоны все еще держат оборону на
самых опасных местах, а МакОгон с лучниками защищает главные ворота. Олег
отыскал Томаса. Яра крутилась рядом, лицо испачкано сажей. Он кивнул им, чтобы
следовали за ним. Вместе нашли Торвальда и Эдвина.
— Мне кажется, — сказал калика задумчиво, —
главная битва развернется все-таки не здесь...
Все глаза смотрел на него, ждали объяснений. Томас спросил
напряженно:
— Но если они возьмут замок, то какая нужна еще битва?
— Семеро, — напомнил калика. — Семеро! Они
еще не вмешивались. По крайней мере прямо. Лично. Потому что мы застряли. Если
замок возьмут, а это вопрос времени, то угроза их планам исчезнет.
Томас нахмурился. Любое упоминание о взятии замка кололо
прямо в сердце.
— Это козе понятно, как говорят на Руси.
— Даже сейчас мы, вместо того чтобы отвезти чашу в
Стоунхендж, застряли здесь и занимаемся никчемной драчкой с соседями. Как и
положено мелким феодалам, увязшим в своих дрязгах. То ли нас прибьют, что
скорее всего, то ли за время осады и боев чаша куда-нибудь исчезнет...
Томас ахнул, суетливо пощупал мешок. Некоторое время глаза
едва не вылезали из орбит, но наконец облегченно вздохнул, покрутил пальцем у
виска. Мол, чуть сердце не выскочило.
— А что? — удивился калика. — Если у вас в
замке нет шпионов короля, чему я верю, хоть и с трудом, но чтобы Семеро Тайных
не отыскали щель...
В зале повеяло холодом. Потемнело, словно ночной зверь
влетел в окно и сел под потолком на поперечную балку. Все с опаской
посматривали по сторонам, косились друг на друга, старались сесть так, чтобы спиной
быть к стене, а глазами держать всех, кто находился в зале.
Сэр Торвальд первым нарушил гробовое молчание:
— Святой отец, что ты предлагаешь?
— У вас старый замок... Он знал разные времена. А
строился вовсе на чужой, только что захваченной земле.
Томас оскорбленно вскинулся:
— Мальтоны никогда ничьих земель не захватывали!
— Свои бы удержать, — добавил сэр Торвальд мрачно.
Сэр Эдвин быстро взглянул на калику, вмешался быстро:
— Мне кажется, сэр... э-э... калика имеет в виду то
темное время, когда здесь жили те племена, по имени которых страна и названа
Британией.
Калика кивнул.
— В яблочко. Сюда с материка постоянно переплывали
разные народы, всякий раз завоевывали предыдущих. Если вы, англы, будете так же
хлопать ушами, то вас не только норманны, но и какие-нибудь алеманы захватят.
Они пока лишь прощупывают ваше побережье... Так вот, когда замки строят на
захваченных землях, среди враждебного населения, то укрепляют не только стены.
Вы понимаете, о чем я говорю, сэр Эдвин?
Сэр Эдвин наморщил лоб, но теперь первым догадался сэр
Торвальд:
— Подземный ход?
— У Мальтонов, — сказал калика, — есть
будущее. Среди них попадаются сообразительные.
Однако Торвальд покачал головой.
— Но в нашем замке нет подземного хода!
Настала тягостная тишина. И в этой тишине калика сказал
просто:
— Тогда мы погибли.
Все смотрели друг на друга. Эдвин развел руками.
— Мы... мы будем искать. Если вы так уверены...
— Я помогу, — предложил калика. — Я знаю, как
думали в те времена первые англы. И как строили.
Все англы строили подземные хода, объяснял калика, когда он
с тремя Мальтонами ходил с факелами по подвалам, щупал камни, стены. Как до них
бритты, кельты, пикты. И все хотели строить их так, чтобы никто даже не
заподозрил, что они есть. Но люди все одинаковы, почти одинаковы. Не
сговариваясь, каждый в отдельности, они приходят к одному и тому же решению. И
в великой тайне, с великими предосторожностями роют совершенно одинаковые ходы,
прячут их на поверхности в одинаковых местах...
Так, разговаривая, он привел их в старый винный погреб,
самый старый и с настолько просевшим потолком, что бочки можно было ставить
только в один ряд, из-за чего им уже почти не пользовались, трудно выкатывать.
В подвале сразу стало дымно и чадно от факелов. Сырой воздух
прогрелся, пропитался запахами смолы. Калика прошлепал по грязи к
противоположной стене, указал на серую глыбу, торчавшую на высоте пояса. Она
ничем не отличалась от других.
— Если не за этим камнем... то за соседним. Справа или
слева.
Томас и Торвальд ломами и рычагами выворотили камень,
отпрыгнули. Глыба шлепнулась в грязь, обдав их брызгами. Один из факелов
зашипел и погас. В красном свете видна была темная дыра. Возможно, это был не
ход, а глубокая тайная ниша, куда прятали ценности жители осажденного замка.
Томас взял факел.
— Я полезу проверю!
Сэр Эдвин ухватил его за рукав.
— Погоди!.. Теперь я, к своему стыду, должен
признаться, что среди нас есть человек, который лучше нас знает куда может
вывести ход в нашем собственном замке!
Даже в слабом свете было видно, как побледнел от гнева
Томас.
— Дядя! Ты подозреваешь, что благородный отшельник
выведет нас из-под земли в расположении войск короля?
Сэр Эдвин воскликнул раздраженно:
— Томас, дальние скитания укрепили твои мышцы и
ослабили мощный мозг, который был не крупнее, чем у муравья средних размеров. Я
хочу сказать, что это ты можешь вылезти из-под земли прямо среди войска короля!
А святой отшельник, как ты его называешь, вовремя почует, отыщет другой ход.
Или развилку хода.
Томас засопел, передал факел волхву. Олег неторопливо полез
в дыру, а Мальтоны следили за красным светом, что медленно удалялся, блики
становились то ярче, то слабее. Когда остался едва заметный свет, Томас взял
последний факел, поспешил следом.
В полной тьме голос сэра Эдвина прозвучал успокаивающе:
— Я бывал в этом подвале. Обратно выберемся и ощупью.
