— Сэр калика, я не думаю, что сэр Бог не смог бы
выиграть, если бы в самом деле сел играть с мерзким дьяволом. Я думаю, он не
сел бы с ним рядом даже потрудиться в отхожем месте. Разве что сэр Сатана
сжульничал, хотя это уж чересчур... Ведь сэр Сатана тогда еще сидел по правую
руку Господа нашего и не был таким, каким стал уже на земле...
Он благочестиво перекрестился. Олег засмеялся:
— Ну да, пожил на земле среди людей, а с кем
поведешься, от того и наберешься.
Томас выглядел озадаченным.
— Ты хочешь сказать, что Сатана, пообщавшись с людьми,
стал таким мерзким? Впрочем, почему бы и нет? Человек не ангел, но он стремится
к свету, а дьявол от злобы опускался все ниже, пока не стал хуже человека. А
потом еще и человека стал науськивать стать хуже.
— Вот-вот. А игры остались в его владении.
— Вот я и схлестнулся с ним! Как подобает доблестному
рыцарю: на чужом поле, да еще позволил противнику выбор оружия. Сыграл в эту
нечестивую игру, выиграл, добычу пропил, ибо зазорно на такие деньги покупать
что-то стоящее, сыграл снова и опять выиграл! Ну, напоил тех мужиков... Так я
посрамил дьявола.
Олег с восхищением покрутил головой.
— Здорово! Это учение... или вера, далеко пойдет, если
позволяет так трактовать рыцарские пьянки, до которых далеко даже разгулявшимся
морякам. Коня купил на выигранные деньги?
— Коня можно — ответил рыцарь сурово.
— Почему?
— Я с высоты его седла утверждаю истинную веру. Такой
конь не может быть орудием дьявола. Сэр калика, а ты уверен, что ехать через
лес?
— Вся Европа покрыта дремучим лесом. Как и твоя
Британия. Это не сарацинские пустыни, отвыкай. Здесь куда бы ни поехал, все
равно через дремучий лес. Но сейчас осень, дороги здесь уже протоптали. Это
весной ни пройти, ни проехать...
— Кто протоптал?
— Сперва бродяги вроде нас, ну всякие там нищие,
странствующие рыцари, изгои, сумасшедшие, потом и просто торговые люди.
Томас перекрестился.
— В лес так в лес. Просто не люблю, когда из кустов
выпрыгивают всякие лохматые, с ножами, ну вроде тебя. Вздрагиваю, что
недостойно рыцаря. Все-таки я башню Давида брал, на стенах Иерусалима дрался...
Лес впереди вырастал дремучий, густой, непроходимый. Тропка
ныряла под низкие ветви, тут же исчезала, как в барсучьей норе. От стены
деревьев за сотню саженей тянуло прохладой. Могучие стволы были темные,
приземистые, сумрачные. Даже густые кроны выглядели темнее обычного.
Ехали весь день, только в полдень дали коням короткий отдых,
наскоро перекусили сами, не разводя огня.
Томас поинтересовался:
— А эта страна как называется?
Олег удивился:
— Ну и память у тебя! Я ж говорил, Русь.
— Это я помню, — отмахнулся Томас, — но Русь
вчера была, даже позавчера... А сегодня по чьей земле едем?
Олег хмыкнул:
— Тогда у тебя язык заморится спрашивать. Хоть на коне скачи,
хоть улитой ползи, хоть птицей лети — все одно Русь будет и завтра, и
послезавтра, и после послезавтра. А княжества... Они ж все Рюриковичам
принадлежат. У одного брата — одно, у другого — другое, у третьего — третье...
А все вместе — Русь. Рюриковская Русь.
Томас молчал, поглядывал недоверчиво. Сказал наконец с
сомнением:
— Дивны дела твои, Господи... В нашем войске был отряд
доблестного сэра Родослава, отважного воителя и веселого рыцаря. Его люди
отличались силой, дисциплиной, воинским умением. Все дивились, как они без
ропота переносят невзгоды. Теперь припоминаю, то же вооружение и доспехи видел.
Эт что ж, они явились из этих земель?
— Скорее всего даже из этого города. Вятичи, к примеру,
тоже ходили в те походы, но у них оснастка другая.
Томас несказанно удивился:
— И вятичи из этих земель? Никогда бы не подумал. Я
считал их викингами. Они стояли слева от герцога Тулебского, прикрывали фланг
короля Генриха Синезубого. Тоже отважные и свирепые воины! Воистину дивны дела
твои, Господи!
Когда седлали коней, Томас представил себе, какую дальнюю
дорогу надо одолеть, сколько лесов, болот, городов и весей впереди, вздохнул,
сказал в сердцах:
— Что не пойму: ты колдун немалой силы и ты не
пользуешься своей мощью! Ну разве что когда совсем припрут к стенке. Да и то ты
чаще готов помереть, чем колдануть. Для меня это все равно что иметь двух
быстрых коней, а идти за ними пешком, глотая пыль! Тебе ж все равно гореть в
геенне огненной! Так чего же страшиться еще?
Он думал, что калика не ответит, обычно таких разговоров
избегал, но сейчас волхв был в хорошем расположении духа. Засмеялся:
— Я бы сказал, что это обет, это тебе б все объяснило.
Верно?
— Ну...
— Так вот, это в самом деле обет. Не перед демонами,
правда, как ты размечтался. Перед собой.
— Но зачем?
— Как тебе объяснить... Представь себе, что я тоже хочу
достичь царства божьего. И я иду верной дорогой. Но всякое использование магии
отбрасывает меня назад, во тьму. В магии много нечестивого... не в том смысле,
как ты понимаешь, но общий смысл ты уловил... В магии все от слепой веры, а я
ненавижу слепую веру, в магии рабства не меньше, чем в христианстве. Я чувствую
себя опозоренным, когда спасаю свою шкуру магией. Ты прав, иногда легче
умереть, чем чтобы тебя спасали те, с кем ты борешься...
Томас смотрел широко раскрытыми глазами.
— Тогда в тебе больше рыцарства, чем в любом из
паладинов Круглого Стола!
— Томас, на самом деле я стерпел бы и стыд, и позор,
мало ли что пришлось вытерпеть раньше, но пользование магией топчет большее,
чем жизнь. Оно топчет грязными копытами всю цель моего бытия! То, ради чего я
живу.
Словно небо раскрылось над Томасом. У калики, оказывается,
свой квест, который ему, рыцарю и воину Христа, даже не представить! Только
самый краешек увидел, ощутил, и то оторопь берет. Опасный с ним противник едет,
опасный...
К вечеру ветерок стих, в неподвижном воздухе повисли ароматы
поздних трав, опавших листьев. Огромный багровый шар медленно опускался к краю
земли. Угольно-черные тени двигались по темно-багровой земле впереди всадников,
удлинялись, сливались с тенями скал, камней и деревьев. Мир был дик и неведом,
только они двое да кони казались живыми в этом мире.
Небо постепенно темнело. Сперва на нем высветился едва
заметный серп, затем заблистала одна звездочка, другая. Теперь Томас и Олег
ехали под темно-синей чашей, края которой опускались на края земли.
К ночи в редком березняке наткнулись на торговых гостей. Те
поставили телеги с товаром кругом, развели костер, натаскали сушняка. К ночи
готовились основательно, неожиданностей избегали...
