— За его столом герои?
— За его столом старшие дружинники. То-есть бояре и
начальники дружин. Кто своим умом, силой да отвагой выбился из серости в
яркость. Стол у князя не круглый, иначе до середины не дотянуться, но все одно
никто никому рта не затыкает. Как, готов?
Томас замедлил шаги, подумал. Тряхнул русыми кудрями.
— Почему нет?
Олег, посмеиваясь, кивнул Яре, вдвоем пошли за Томасом. Тот
шагал надменный, гордо выпятив грудь и выдвинув челюсть. Синие глаза смотрели
вызывающе. Шаг был широкий, но неспешный.
Разговоры за столом умолкли, глаза всех были на
приближающемся рыцаре. Доспехи блестели, на поясе болтался длинный узкий
кинжал. На левом плече металл блестел особенно ярко: отполировала перевязь с
двуручным рыцарским мечом. Шпоры на сапогах легонько, но тоже вызывающе
позвякивали. За ним волочился длинный белый плащ с огромным красным крестом.
Томас остановился у стола, сделал легкий небрежный поклон
князю. Тот медленно обозревал блистающие доспехи иноземца, широкий рот сомкнул,
как капкан на волка. Молчание затягивалось. Все смотрели то на рыцаря, то на
князя, ждали.
Олег вздохнул, робко потрогал одного по плечу, спрятанному
под кольчугой:
— Мужик, а, мужик!.. Будь добр, подвинься!
Теперь все взоры повернулись к нему. Пирующий медленно
повернул голову — зрелище было устрашающее, будто Олег взглянул в глаза
вылезшего из берлоги медведя. Да не простого, а матерого, знающего, как бить
всадника вместе с конем. Ярость медленно начала проступать на лице: его только
что прилюдно обозвали мужиком!
Олег вздохнул скорбно, незаметно сжал плечо. Кольчуга собралась
в комок, заскрипели кольца. Но Олег защемил и кожу, гость князя побледнел,
попытался вскочить. Олег, все так же смиренно улыбаясь, отодвинул чуть,
втиснулся, переступив через лавку, сел. На конце длинной лавки рухнул на пол
крайний.
Среди гостей пошли невольные смешки. Олег с тем же смиренным
видом уперся в соседа слева, подвинул его, а с ним с десяток гостей, на
вытянутую руку. На пол упали с руганью еще двое. Яра кивнула надменно, так она
поблагодарила, переступила через лавку, высоко задирая ноги.
Томас понял, что теряет лицо, стоя, как плохо срубленный
пень, отстранил еще одного и сел. Правда, было свободное место рядом с
Ярославой, но предпочел обидеть еще одного, сел рядом с каликой.
За столом нарастал грозный гомон. Князь молчал. Зорко и тяжело
глянул на троих незваных гостей, они ощутили себя, как на сквозняке. Томас еще
плотнее стиснул капкан рта, но молчал. Рядом с ним поднялся дородный боярин,
красный и налитый драчливой силой, взревел гулко и страшно:
— Эт што за бродяги незваные?.. Аль некому вытряхнуть
их за ворота?
Томас сидел с надменным лицом. Что-то происходило, калика
лучше знает, как реагировать. При всем своем смирении, странноватом, правда,
все же не даст вытирать о себя ноги.
Калика придвинул к себе жареного гуся, обеими руками начал
рвать крылья, лапы. Боярин взвизгнул от ярости. С другой стороны князя поднялся
широкий в плечах хмурый воин. Лицо в шрамах, взгляд прицельный.
— Странник, — сказал он негромко, но услышали
все, — зачем же руками? Возьми нож!
С этими словами он молниеносно выхватил что-то из-за пояса и
метнул в калику. Томас не успел рта открыть, как калика еще быстрее
отодвинулся, а в его руке блеснул схваченный на лету нож — длинный, чуть
скошенный, явно тяжелый.
— Неплохой нож, — одобрил калика, — но
тупой... И ржавый. Пошто гуся позорить?
Он взвесил нож в ладони. За столом была мертвая тишина.
Калика держал воина на прицеле зеленых глаз, лезвие в его руке хищно
поблескивало. Кровь отхлынула от лица воина. Томас видел, как все потрясенно
смотрят на странного гостя. Никто из них не поймал бы нож, брошенный с такой
силой и явно умелой рукой.
Калика быстро и без размаха швырнул нож. Он пронесся мимо и
выше — на стене жалобно звякнуло. Один из тяжелых щитов, круглый и обтянутый
красной кожей, подпрыгнул, соскочив с колышка, но не упал — нож пригвоздил к
бревенчатой стене.
— Я по старинке, — объяснил калика с набитым ртом.
Он рвал гуся, совал в пасть истекающие соком белые ломти. — Странникам да
каликам грешно привередничать.
В мертвой тишине гости начали двигаться. В глазах князя
Томас уловил одобрение. Что ж, любой владетельный барон жаждет, чтобы за его
столом собирались необычные люди, происходили странные вещи, чтобы о них долго
рассказывали, чтобы те слухи обрастали новыми, пусть придуманными,
подробностями.
Слева от Томаса хмурый мужик придвинул к нему пустое блюдо.
— Что ж, рыцарь, вот тебе посудина... Клади себе сам.
Томас с подозрением посмотрел на блюдо. Другие едят на
серебре и золоте, а ему простое железное, будто псу. Пока размышлял, как
поступить, руки сами свернули блюдо в трубочку, палец не засунешь, с грохотом
покатил обратно.
— Спасибо. Мне не нравится цвет.
Он уловил улыбку князя. Дерзость везде приветствуется, если
она чем-то подкреплена. Иначе каждый бродяга полезет за княжий стол, да еще и
ноги на стол. Молодой отрок по знаку князя принес и поставил перед Томасом
серебряное блюдо, богато украшенное насечками, фигурами зверей и птиц. Томас
быстро оглядел стол. На золоте ели только сам князь и двое его палатинов.
Острые глаза князя остановились на Яре. Она сидела гордая, с
прямой спиной, единственная женщина как-никак на мужском пиру, золотые волосы
заплетены в толстую косу, которую перебросила через плечо на грудь.
— Как зовут тебя, красавица?
Она замялась, украдкой взглянула на Томаса, умоляюще на
калику. Олег сказал с набитым ртом:
— Славный князь Доброслав... Ты многое уже понял, я
вижу. Но нам троим пока что лучше не называть своих имен.
Томас важно кивнул, его глаза не отрывались от блюд, которые
отрок перекладывал на его тарелку, а тарелка была размером с тазик.
— Мы в тяжелом квесте, ваше княжеское величество.
— За вами погоня? — поинтересовался князь.
— Засады чуть хуже... — ответил Олег.
Теперь на них смотрели оценивающе-уважительно. Олег слышал, как
у некоторых скрипит в голове от старания понять, кто же они. Не все богатыри
сходятся даже к киевскому двору, а уж здесь и вовсе не каждый бывает даже
проездом, но слыхали и здесь о многих знатных, сильномогучих, непобедимых,
великих силой и удалью. Многие дают странные обеты, но нет странного в том,
когда гость не хочет называть своего имени.
Глава 6
Яра постоянно ощущала на себе тяжелый жаркий взгляд мрачного
гостя, что сидел на противоположном от князя краю стола. Вокруг него держались
его люди, видно сразу. Человек этот явно богат и знатен, лицо человека,
привыкшего повелевать, но глаза осторожные, прицельные. Такой умеет и
выслушать, чтобы твои же слова обратить против тебя.
