— А вы сидели и смотрели?
— Обижаешь, княже! Мы высыпали на улицу, едва разобрали
подпорки. Но страшный зверь уже лежал на земле бездыханный, а всадник утирал
слюни с груди. Оказывается, он, не успев выхватить ни меч, ни даже нож, просто
обхватил зверя и прижал к груди с такой силой, что у того сломались кости и
обломками проткнули сердце и все внутренности.
— Храбрый и находчивый, — проворчал князь. Брови
его сдвинулись. — И сильный, не возразишь. Кто это был?
— Увы, княже! Это был Михаил Урюпинец.
За столом повисло тяжелое молчание. Томас быстро осматривал
лица. Некоторые хмурились, другие прятали усмешки. Все посматривали на князя.
— Цыц, дурни! — сказал князь раздраженно. —
Это не слава, а беда Руси, что вместо того, чтобы самим браться за топоры,
сидят и ждут героя! Да раньше и герои, как гуси, стаями ходили, друг с другом
дрались, ибо чужих враз зничтожали, а теперь только и остался, что Мишка
Урюпинец.
Богатырь проворчал:
— Он не один. Просто говорят всегда о сильнейшем. А
вообще-то с новой верой богатыри переводятся. Да и откуда им быть? Теперь
подвижниками считают тех, кто дольше сопли не утирает, не моется, из дерьма не
вылезает. Когда рождается богатырь, его смирению и послушанию, как овцу учат...
А еще придумали это... умерщвление плоти!.. Тьфу!.. Какая же сила будет без
могучей плоти?
Князь встал, ибо пир стал тяжеловат, лица бояр и
приближенных мрачнели.
— А что скажут о своем странствии наши гости?
Снова все взгляды были на них. Яра постоянно чувствовала
тяжелый взгляд высокого мужчины в богатой одежде, что сидел среди своих людей
справа от князя. Он был хищно красив, лицо в шрамах, в волосах поблескивали
серебряные нити. Она видела, как он запоминает каждое ее движение, старается
услышать каждое слово.
Калика встал, с кубком в руке поклонился князю.
— Да ничто не происходит нового на земле... Мы просто
странники. Идем, никого не трогаем.
Высокий мужчина, что следил за Ярой, князь называл его
Шахраем, неприятно улыбнулся. Голос его был сильным, прорезал гомон, как нож
масло:
— Рассказывают, что намедни через земли гобинцов пришли
трое... Тамошний князь как раз тешился охотой, а эти ему спугнули дичь. Ну,
князь хотел в сердцах то ли затравить их псами, то ли просто выпороть...
Словом, эти трое побили столько, что князь взмолился, чтобы те хоть на семя
народу ему оставили.
Он оглядел заинтересованные лица. Нехорошо улыбнулся.
— Эти трое ушли, а с поля охоты... ха-ха... два дня
вывозили раненых да покалеченных. Князю обидно особенно, что среди троих одна
была... женщина!
— Поляница, — бросил кто-то слово, которое многим,
но не Томасу, объяснило все.
— Да, — согласился Шахрай, — но с князем
вместе с загонщиками были и его воеводы, лучшие из старшей дружины! Даже Твердил
и Смарко, известные поединщики и бойцы. Их тоже вывезли на телегах.
Воевода справа наклонился к уху князя.
— Если это правда, то не напасть ли нам? Пока там то да
се?
Князь отмахнулся сожалеюще.
— Сам так подумал. Но ежели бы сразу, а то успели собраться...
Шахрай, ты указываешь на наших гостей?
Шахрай развел руками с самым невинным видом.
— Я ни на что не указываю пальцем. Но я, постарев и
отойдя от битв...
Кто-то хохотнул:
— Этот старый козел постарел? Ха-ха! Отошел?..
— Сижу себе в своем кремле, — продолжал Шахрай, не
обращая внимания на смешки, — читаю умные книги. У меня находят приют
менестрели, кощунники, барды, минизгейстеры... слово-то какое, сказители. А в
нашем мире слухи расходятся быстро. Например, уже пошел слух, что некий герой натворил
нечто такое в Святой Земле, ну, осквернил могилу Христа или снасильничал
малолетних...
Томас с грохотом обрушил кулак на стол. Синие глаза метнули
молнию, калика поспешно накрыл ладонью кулак рыцаря, удержал. В темных глазах
Шахрая проскользнула тень тревоги, он продолжил чуть поспешнее:
— Словом, куда бы он ни шел, за ним прет темная туча!
На него падают с неба камни, в него бьют молнии, из-под земли вылезают страшные
звери, а ночью нападают скелеты...
— Вот врет, — прорычал Томас. — Какие
скелеты?
Яра сказала негромко:
— Было. Ты спал.
— И не проснулся? — не поверил Томас.
— Ты ж на страже всегда спишь. Ничего, мы отбились.
Шахрай не отрывал от них насмешливого взгляда. Гости тоже
смотрели на троих гостей, особенно на чужеземного рыцаря. На их лицах был
жадный интерес, только князь нахмурился. Ежели камни с неба, молнии, звери, а
по ночам скелеты, то пес с ними, бродячими героями, сегодня они здесь, завтра
за тридевять земель, а в его владениях посевы потопчут. А то еще какие звери
неперебитые останутся. Опять же народ отвлекать от работ, ловушки ставить,
ловчими ямами поля портить... Сражения и подвиги хороши, когда у соседей, чтоб
с высокой башни смотреть и улюлюкать, а у себя больно дороговато.
— Мир уже успокоился, — сказал князь
громко. — Не осталось ни чудовищ, их перебили герои, ни самих героев —
вымерли сами. А народец сам собой измельчал. Как греки.
Томас не понял:
— Какие греки?
— Те, которые эллины, — объяснил князь
любезно. — У них тоже сперва были герои, которые дрались с самими богами.
Титаны их звали. Мощь их была такова, что отличить от богов трудно: та же сила,
то же бессмертие, те же красота, ум... Потом пришло среднее поколение героев.
Этим с богами воевать кишка уже тонка, зато очистили земли от чудовищ. Это
Персей, Геракл, Беллерофонт... Наконец пришло младшее поколение героев. Этим
уже не по силам воевать ни с богами, ни с чудовищами. Дрались только друг с
другом, так и перебили друг друга. Это всякие там Ахиллы, Аяксы, Одиссеи,
Гекторы... На этом и перевелись герои на эллинской земле. Остались одни греки.
— И русы измельчали? — поинтересовался Томас.
— Все измельчали, русы — тоже. У них были три поколения
богатырей. Старшие тягались с самими богами, средние истребляли чудищ, а
младшие перебили друг друга. На Руси тоже перевелись богатыри.
— Вы тоже стали греками? — полюбопытствовал Томас.
— Кем только не станешь... Особенно сейчас, когда
память коротка: младших еще помним, про средних что-то слышали, а про старших
даже кощунники не знают...
Томас просиял.
— Я знаю! Сам встречал одного. Он наверняка старший.
Здоровый такой, как сарай у бабки. Ильей его зовут. Родом из Мурома.
Князь покачал головой.
— Он сильнейший из младших. Но даже со средними ему
тягаться кишка тонка. Это у греков поколения героев не соприкасались, а у нас
такое бывало... Калики перехожие, которые наделили Муромца силой
нечеловеческой, предрекали: «Будешь ты великий богатырь, и смерть тебе на роду
не писана», тем не менее предостерегали, чтобы он не сталкивался с богатырями
предыдущего поколения:
