Никто не повел и бровью, завидя их рядом с Кичинским целыми
и невредимыми. Видать, сказал он себе, у этого князя со странностями бывают
резкие перепады в настроении.
Калика ел и пил вяло, лениво вслушивался в разговоры, часто
впадал в задумчивость. Его пытались разговорить, рассказывали о святых местах,
а мощах угодников, о постах и великих истязаниях плоти, великих аскетах и
юродивых, что спят в дерьме, едят дерьмо и умываются дерьмом, тем самым
посрамляя дьявола...
Калика раздраженно пересел за другой край стола. Разговоры
за едой о дерьме как-то слабо настраивали на любовь к новому богу. На этом
конце стола говорили о том, как обустроить Русь. К своему удивлению, Томас не
услышал спора: звать немцев или не звать. Здесь знали точно, что немцев и без
того на Руси под завязку, а на самом деле они никакие не немцы, а проклятые
жиды, немцы на своей земле сидят и сами не знают, как от жидов избавиться.
— Очень просто! — горячился один молодой и
красивый витязь. — Очень просто обустроить Русь и все русские земли!..
Выгнать всех немцев, а мы все знаем, какие они немцы... Поскреби любого — жида
найдешь, и на Руси сразу все будет, и все станет хорошо!
Ему орали подбадривающе, тянулись через стол с кубками вина.
Калика молча сопел и резал ножом поросенка. Томас чувствовал симпатию к
молодому и горячему витязю. Простые и понятные решения! И пусть калика бурчит,
что простых решений не бывает вовсе, но это он говорит от ума, а когда человек
жил по уму, а не по сердцу?
А во главе стола пан Кичинский ел и пил за троих, но
умудрялся просвещать тупого англа в запутанной славянской истории.
— Князьями начинается история всех славянских
народов, — объяснял он горячо. — У хорватов — пять братьев: Клюкас,
Любель, Козенец, Мухло, Хорват. Еще, правда, две сестры: Туга и Буга. У сербов
— два брата, имена их затерялись, вот что значит бесписьменные, у хорутан —
Борут, у ляхов — Попел, у чехов — Чех...
— Погоди, — прервал Томас. Теперь, когда
владетельный князь показал себя обычным сеньором, а у всех свои маленькие
причуды, пытать и сдирать шкуры с пленников — еще не самое худшее, он уже не
опасался пана Кичинского. — Откуда взялся какой-то Попел? У руссов — Рус,
у чехов — Чех, а куда делся Лях?
— Увы, — сказал пан Кичинский скорбно. Лик его
омрачился, князь уронил скупую мужскую слезу. На столе, куда она упала,
зашипело, взвился легкий дымок, образовалась оспинка. — Ваш Рус успел
побыть князем несколько дней перед гибелью. А Лях погиб раньше, чем одел княжью
корону.
Томас не стал доказывать, что среди англов не было Руса,
спросил:
— Ну, а как ты думаешь начать создание всеславянской
империи?
Пан Кичинский грохнул кулаком по столу.
— Не создать, а восстановить! Она была от можа и до
можа!
Томас не расслышал:
— От можа... Это от мужика и до мужика?
— От моря и до моря! От гиперборейского, где только
белые медведи... бывают такие, бывают!.. и до горячего, где вода кипит у края
земли. Это за Индией, куда доходили наши предки и где создали ее храмы, обряды,
касты, варны и ковроткачество. Все это была Русь, которая распалась на тысячи
племен и народов. Одно племя создало Египет, другое — гиксосов, третье —
Ассирию... Троянцы тоже были русы, да будет вам известно, а их осаждали тоже русы
с примкнувшими к ним какими-то греками... Словом, передрались, как у нас
заведено, а всякие там дикие племена, вроде иудеев, тем временем создали свои
королевства и захватили все земли.
— Гм, — сказал Томас озадаченно, — но я
убедился, что Русь все-таки есть.
Пан Кичинский отмахнулся.
— Да разве это Русь? Так, ошметки.
— Ну, — сказал Томас раздумчиво, — может
быть, как раз именно ты сумеешь навести порядок. На Руси и в нашем сумасшедшем
мире вообще. Ты, как я слышал от сэра калики, Рюрикович...
Пан Кичинский пренебрежительно отмахнулся.
— Мне плевать, что мой отец князь, а мать — хорватка.
Этому я не мог ни помешать, ни помочь. Гораздо важнее, что сами воины меня
выбрали гетманом! Этим я горжусь. Мне верят, за мной идут!
Томас поднял кубок до уровня глаз.
— Достойно сказано, князь!.. Что происхождение, родина,
род?.. Главное, чего стоим мы как люди, как мужчины. Когда приходит испытание,
за княжескую родословную не спрячешься. Хоть мы и разные, ты — рус, я — англ,
но нет Востока и Запада нет — что племя, родина, род? — когда сильный с
сильным у края земли встает...
Кичинский хмуро кивнул.
— Ты сказал еще лучше. Даже не верится, что это ты...
Но красиво и гордо сказанное не всегда верно. Увы, в мире все больше томасов,
не помнящих родства. Как бы они удивились, узнав правду, что они никакие не
англы, а чистокровные русы!
Томас, будучи одним из этих «томасов», в самом деле
удивился, покрутил пальцем у лба, потом приставил большой палец к виску и
помахал остальными, стараясь проделать это по-благородному изящно.
Кичинский огляделся.
— Время есть, ночи уже длинные. Вам неплохо бы поведать
истину, тщательно скрываемую лютыми ненавистниками своего народа.
— Буду слушать, как откровение, — пообещал Томас.
Кичинский хлопнул в ладоши. Отрок подбежал, выслушал, исчез
и вскоре вернулся с худым сгорбленным молодым человеком, у которого были
длинные волосы, горящий взор и поджатые губы. Кичинский жестом пригласил его за
стол.
— Это пан Валевич. Он новый отец нашей истории, потому
что ее всю надо пересматривать заново, переосмысливать и переписывать. Враги и
завистники слишком долго писали историю, пользуясь неграмотностью нашего
народа, чтобы ее можно было принимать в нынешнем виде. Пан Валевич, промочи
горло и поведай нашим гостям правду. Нашу правду, а не какую-нибудь там
ненавистную и очерненную.
Пан Валевич отхлебнул прямо из кувшина, Томас переглянулся с
каликой, Кичинский выгнал за другие столы расшумевшихся гуляк, и пан Валевич
начал рассказывать страстно и горячо, словно древний пророк, излагающий слово
Истины.
Рассказ пана Валевича.
Да будет тебе известно, благородный рыцарь, что русы были
первыми людьми на всем белом свете, которых сотворил Господь. Сперва его звали
Родом,потомсгодамиимяменялось: Род-Рода-Роде-Родве-Рохдве-Охдве-Ухты-Ухве-Яхве.
Ну, сам знаешь, имена видоизменяются до неузнаваемости. Русского Рода всегда
изображали колесом с шестью спицами, затем шестилучевой звездой в круге, так
его изображают и сейчас. Только уже не мы.
Так вот, первые люди жили в той узкой полоске, что
оставалась между двумя Льдами. Лишь когда Лед начал отступать, русы начали
двигаться вослед. Понятно, не все, на старых землях остались их братья,
которые, однако, за века потеряли связи с ушедшими племенами, язык изменился, а
ввиду общего потепления на всем свете оставшиеся загорели так, что стали
черными, как головешки, а их золотые волосы закурчавились, как у овец.
