– Серьезно? – удивилась она. – Зачем?
Я уже ничего не понимала. Бережет мои чувства? Но почему тогда все это… Так жестоко…
Обхватила колени руками, уткнулась носом. Хотелось плакать.
– Ты же не думаешь, что ты у него первая? – спросила Флир.
Я покачала головой. Не думаю. И не хочу об этом думать… не сейчас…
– Послушай, – Флир с хитрым видом подняла бровь, – говорят, он неуязвим. Мечи демонов так и разлетаются об него вдребезги. Он не чувствует боли. Ведь так? Некоторые говорят даже, он мертвый, русалки воскресили его, поэтому он ничего не чувствует.
– Он не мертвый! Я видела кровь! Я слышала, как бьется его сердце!
– Да? – Флир чуть склонила голову набок, вид у нее был страшно довольный. – Но боли он не чувствует? Так может, он и там… эээ, и там не чувствует тоже?
Она хихикнула. Я поняла, что неудержимо краснею.
– Он просто бережет мои чувства, – сказала я. – Он мне как брат!
– Только вот ты ему не сестра.
– Я…
Как я могу все это объяснить?
– Ты уже пытаешься его защищать? А говорила, что ненавидишь! – Флир криво ухмыльнулась, но все ее веселье вдруг исчезло. – Как брат… Если б ты знала, какой тварью был твой брат! Уж он-то не упускал случая и ничьи чувства не берег.
– Что ты говоришь?
– Да то! – Флир подобралась вдруг, подбородок дрогнул. – Я тоже была тихой скромной девочкой, мечтающей о прекрасном рыцаре и белом платье. Я была совсем девочкой, когда твой братец решил развлечься. Мне сказали потом, что не осталось ни одной девушки при дворе, к кому бы он не залез под юбку, разве что Глин, дочь лорда Малдуина, но она ужасно страшная, – Флир фыркнула, перевела дыхание, в ее глазах сияла злость. – Я тоже была наивной тогда, мне было тринадцать. Хаддин встретил меня в саду и так мимоходом попросил зайти к нему вечером, сказал, что хочет поговорить о тебе. Я поверила. Да какая разница, он принц, разве я могла ослушаться? Поговорить… «Раздевайся, – первое, что он мне сказал. – Я хочу посмотреть на твою попку». Я испугалась, хотела убежать, но он схватил меня. Порвал на мне платье. Я попыталась вырваться, мне было так страшно, что я ударила его. Ударила принца, понимаешь. Он сказал, что я за это поплачусь. Сначала он развлекся со мной сам, потом позвал своих гвардейцев… продолжить. Я даже не помню, сколько их было. Я думала, что умираю.
– О, боги… – я закрыла лицо руками. – Не может быть…
Я хорошо понимала, что она говорит правду. Но осознать все это до конца не было сил.
Флир усмехнулась.
– Ты боишься правды, – сказала она. – Правда жестока. Но всегда лучше знать и не питать иллюзий. Это делает тебя сильнее. Я хотела умереть тогда. Месяц, наверно, не могла даже встать с кровати. Тебе сказали, что я заболела, да? Тебе постоянно врали. Но ничего, со мной, как видишь, все хорошо. Я смогла с этим справиться. Мне тогда помогла мама. Она сказала, что да, жизнь жестока, но нужно жить дальше. На этом ничего не заканчивается. И даже если все узнают, на самом деле им будет плевать, всего лишь очередная сплетня. Поболтают и забудут. Она хотела отправить меня к тетке… Но так и не отправила. Не страшно. На самом деле всем плевать. Никому не нужна твоя девственность, нужна лишь гарантия того, что своему мужу ты родишь здоровых и законных детей. Плевать на твои чувства, ты свиноматка и должна рожать! Кого ты любишь, чего ты хочешь…
Страшная злость в ее глазах. Ненависть. Отчаянье.
Мне вдруг так захотелось сказать ей что-то хорошее, что-то доброе, поддержать… Мне не все равно, что она чувствует! Это важно! Сказать…
Я не находила нужных, правильных слов.
Все свалилось на меня разом.
Флир… я думала, что знаю все… я не понимала… мне так жаль…
Ее губы дрожали, но глаза оставались сухие. Не помню, чтобы Флир плакала, я не видела никогда.
– Всем плевать, – тихо сказала она. – Принцесса ты или дочь мелкого лорда. Даже ты. Тебя продали в Тааракар, и никто даже не спросил, чего ты хочешь.
– Лучше в Тааракар, – сказала я. – Иногда мне кажется, лучше в Тааракар. Уехать и не видеть его больше никогда. Я все равно не смогу смириться… Я любила его, но после того, что он сделал… я не могу…
Флир чуть вздрогнула и так странно на меня посмотрела, словно… не знаю. Словно внезапно что-то поняла.
– Может, и лучше, – сказала она. – Как знать. Это правильно, оставь его в покое. Может, и правда, он бережет твои чувства, ты все та же девочка для него, которую он знал. Он не может переступить так сразу, не все такие, как Хаддин. Он не тащит тебя в постель потому, что в постели ему нужна не визжащая от ужаса девочка, а любящая женщина. Ему нужна любовь. А ты не можешь ему этого дать.
Флир улыбнулась, словно что-то решив.
Нет.
Мне стало не по себе.
Что-то сжалось внутри, щеки вспыхнули огнем.
Флир улыбалась. Злость в ее глазах ушла совсем, теперь глаза сияли. Азарт.
«Правильно, уходи и оставь его мне!» – словно говорила Флир. Уж она-то своего не упустит.
Нет.
Так не может быть.
Ревность.
Мне должно быть все равно.
На меня напала страшная дрожь, затряслись руки. Я вылезла из-под одеяла, встала, пытаясь справиться. Прошла к окну, к дверям на балкон. Свежий ветер нес запах моря и кипарисов. Я закрыла глаза, стиснула пальцы…
Я не позволю!
Мне даже показалось, я сказала это вслух.
Флир тихо засмеялась.
– Ты ничего не решаешь, – услышала я ее голос.
Решаю.
Я имею право решать сама.
Нужно взять себя в руки.
– Я устала, Флир. Ты можешь идти, – сказала, не оборачиваясь.
Сначала тихо. Потом Флир тихо хмыкнула, я слышала, как загремели орешки в вазочке, она забрала еще горсть. Потом шорох платья. И шаги. Тихо стукнула дверь.
Только не так…
Эрнан заходил на рассвете.
Я спала.
Нет, я старательно делала вид, что сплю, потому что вдруг испугалась. Я ведь уже решила поговорить, сказать, что была не права, что мне жаль, и я веду себя глупо… Что я…
Небо уже серело.
Он уже встал? Или еще не ложился?
Тихо постучал.
– Тиль, ты спишь?
Я залезла под одеяло, сжалась, закрыла глаза. Сплю. Не сейчас… Все слова, что я хотела сказать, вдруг вылетели из головы.
Он приоткрыл дверь, заглянул. Потом зашел, долго стоял у кровати.
– Тиль, – снова позвал шепотом.
Я лежала неподвижно, закрыв глаза. Очень старалась дышать ровно, хоть и не выходило. Не сейчас.
