Но расспрашивать мальчиков было пустым делом. Они и сами не понимали, как и почему очутились в этом подвале. Однако их обоих очень сильно приободрило то, что Саша пришел в себя. Они тут же перебрались к нему на нары, прихватив с пола свое одеяло. Втроем и с одеялом было и теплей, и мягче.
– Чего же вы раньше сюда ко мне не забрались? Зачем на полу мерзли?
– Боялись.
– Чего?
И младший Костя, потеснее прижавшись к Саше, доверительно сообщил ему:
– А мы думали, что вы уже мертвенький.
– Хорошо, что вы живой.
Кто бы спорил!
Так втроем они просидели неизвестно сколько времени. Потом за окном сделалось светлее, и Саша понял, что наступил новый день. Первый день их плена. И как знать, возможно, что и последний. Неизвестно ведь, какие у похитителя на них планы.
Внезапно раздались чьи-то шаги. Они были негромкими, но в пустом доме звучали оглушительно. Саша почувствовал, как напряглись мальчики рядом с ним.
– Не бойтесь. Я не дам вас в обиду.
Это совсем не сработало. Мальчишки явно понимали, что защитник из Саши аховый. И тряслись все больше. А шаги между тем приближались. Ближе, ближе… Они буквально гипнотизировали пленников своей размеренностью, монотонностью и неотвратимостью.
– Как знать, может, это еще и не к нам, – шепнул Костя.
Но шаги замерли как раз перед дверью их камеры. Затем послышались звон ключей, скрежет замка, и младший мальчишка сдавленно пискнул от страха. Это заставило Сашу очнуться от ступора, в который он погрузился. Надо что-то делать! Надо как-то обезопасить этих детей! Если с ними что-то случится, Морозов ему этого никогда не простит. И Саша самому себе тоже не простит!
Парень вскочил на ноги и спрыгнул с нар. Он огляделся по сторонам, пытаясь понять, что тут можно применить в качестве оружия. Нет, здесь ничего подходящего не было. Ни палки, которую можно было бы использовать в качестве дубины, ни чего-либо другого.
Мальчики тоже вскочили на ноги, но оставались на нарах. За Сашиной спиной им было все же менее страшно.
И вдруг из-за двери раздался голос:
– Чего скачете, как обезьяны? Пока не успокоитесь, ни воды, ни жратвы не получите.
Саша обернулся к ребятам:
– Сядьте.
Они послушно опустились на свои места. Саша тоже присел на краешек, готовый в любой момент вскочить и кинуться в бой. Дверь заскрипела, и пытка неизвестностью закончилась, дверь отворилась. На пороге появился человек, которого Саша ожидал увидеть тут меньше всего.
– Витя! Ты!
Саша от радости не помнил, как вскочил на ноги.
Но тут же был водворен обратно грозным окриком:
– Сядь!
Парень машинально плюхнулся назад. Глаза его от удивления расширились.
– Витя, ты… ты чего?
– Сиди спокойно. Так будет лучше для всех!
С этими словами Виктор, а это был и в самом деле он, поставил на пол жестянку с какой-то неаппетитной бурдой. Ногой он затолкнул в подвал ведро, из которого при этом движении выплеснулось немного воды.
– Это вам завтрак, обед и ужин, – сказал он, а затем гадко ухмыльнулся и прибавил: – А заодно уж и туалет.
Голос Виктора прозвучал издевательски. Не заходя далеко в камеру, он остановился, разглядывая своих пленников. Взгляд у него был холодный и жестокий. Саша, не отрываясь, смотрел на этого человека и поражался, как Виктор мог раньше внушать ему если не симпатию, то, по крайней мере, уважение? Как Саша сразу не заметил, что это просто конченый гад!
– Что смотришь? – хмыкнул Виктор. – Удивляешься, как ловко мне удалось обвести тебя вокруг пальца?
Саше не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть.
– А я не очень-то и старался. У ребенка карамельку и то будет потруднее забрать, чем обмануть такого лопуха.
– Зачем ты похитил этих детей?
– Они моя гарантия.
– Гарантия чего?
– Того, что их отец скажет все так, как я хочу и как мне нужно.
– Что скажет?
– Если возьмет Морозов всю вину на себя, будут жить его пацанята. Нет, пусть пеняет тогда на себя.
Саша медленно соображал:
– Так ты хочешь сказать, что Морозов не виноват?
– Виноват, конечно. Каждый человек в чем-нибудь да обязательно виноват. Совсем уж невиновных не бывает.
– Но убийства… И похищение детей… Их Морозов, получается, не совершал? Это ты сделал?
– Жить-то на что-то надо, – как-то отстраненно отозвался Виктор. – И в тюрьму я садиться не намерен. Пусть Морозов за меня посидит. Ничего, ему полезно. Посидит подумает там о жизни, он это любит, философ, блин! – И, крепко выругавшись, Виктор продолжил уже значительно более спокойным тоном: – Конечно, лучше было бы взять младших деток, они-то Морозову родные, да с ними, сопляками, возни больно много. Опять же, ну как заболеют да помрут раньше времени? Я за малявками ухода никакого не знаю. Если дети морозовские умрут, тогда рычаги давления на него у меня потеряны будут. А сам по себе Морозов точно в отказ пойдет, не захочет он признательные показания давать против самого себя. А мне это надо? Нет, мне этого совсем не нужно.
– Что же тебе нужно? Чтобы Морозов оговорил самого себя? Взял бы на себя твою вину?
– Да я уж все за него устроил. Подставил его так, что лучше не придумаешь. Где надо, улики подкинул. Где надо, следы оставил. Но все-таки надежней, если он признательные показания подпишет. Тогда уж я спокоен буду. А пока Морозов их не подпишет, вы все тут останетесь.
Теперь Саше стало ясно, как и почему мальчики оказались в подвале.
А Виктор продолжал:
– В общем, так, до суда мальчонки тут у меня посидят и ты вместе с ними. Уж извини, условия не царские, но какие есть. Едой и питьем я вас снабжать буду регулярно. Витамины даже вам куплю, лекарства, если заболеете, какие нужно дам. Я ведь по сути своей добрый. А вот на улицу выходить, это вам нетушки. Вон окошко есть, откроете, свежий воздух к вам попадет.
– А после суда? Что с нами будет после суда?
– Как только Морозову обвинительный приговор вынесут, я вас в тот же день отпущу, – пообещал Виктор.
Ох, что-то слабо верилось Саше в этакое благородство! Да ведь если трое пленников окажутся на свободе, они тут же помчатся в полицию. И сообщат там обо всем, что с ними случилось. И Морозов автоматически из обвиняемого превратится в жертву. И на скамье подсудимых окажется сам Виктор. И Виктор это должен был понимать лучше других. А значит, выпускать своих пленников на свободу ему нельзя ни в коем случае. И какой у него выход? А выход есть только один.
До суда Виктор, как и обещал, постарается сохранить жизнь и здоровье своих пленников. Но не по доброте душевной, а чтобы дать Морозову убедиться, что его дети целы и невредимы, если у Морозова такое желание возникнет. Но как только приговор вступит в силу, все! Пленники будут уничтожены без всякой жалости. И Саша, и мальчишки – все трое обречены. Коли Виктору уже случалось убивать и раньше, то и в этот раз рука у него не дрогнет.
