Отец возвращается, когда горные вершины уже становятся розовыми и бирюзовыми. У «мерседеса» такой вид, будто он трое суток мчался по автобану среди сдвоенных грузовых фур. Отец держится за виски и еле-еле проходит через двор. Не улыбается в нашу сторону. Матери адресован один поцелуй, но никакого ценного подарка. Отец без ужина поднимается к себе наверх.
У папы болит голова, объясняет мать за ужином. Едим молча. Берти потирает свой обрубок. Сегодня ночью ему снова будут мерещиться птицы и мучить фантомные боли.
Наутро я, дождавшись, когда Берти выйдет из кухни, требую у отца устроить самый великий «Специальный день».
А что такое самый великий «Специальный день», по-твоему, спрашивает отец.
Космическая электростанция, отвечаю я, наш новый великий маршрут.
Нет, отец качает головой, нельзя, слишком опасно.
Но это же лучшая возможность!
Там все залито водой, отвечает отец, вода в озере светится зеленым светом, до того она ядовита. И вообще, все в аварийном состоянии, того гляди рухнет.
Но там, на космической электростанции, настаиваю я, там нас ждет великая «звонкая монета». Предприятие должно уметь рисковать. Отец закрывает глаза, потом смотрит через окно в долину.
Может быть, нам с Берти поехать самим, предлагаю я.
Отец думает над моим предложением весь день, потом наконец выдает официальное заявление: величайшая прибыль всех времен! Последнее усилие перед исходом в Новую Зеландию!
И он смотрит при этом на Берти.
Космическая электростанция, кричит Берти в экстазе, прижимая руку к груди.
И мы выезжаем на подвиги, хотя в долине уже вечереет. И Берти разрешается впервые сидеть впереди. Я успела между тем собрать мой приготовительный рюкзак, все по списку, что необходимо для пересечения Зоны. Сбегала к длинноносому Тимо и договорилась, что мы с ним выдвигаемся через три дня.
Как я буду скучать, как мне будет не хватать Виденер-Эк, наших долин и ручьев. Как здорово теперь ехать мимо Мюнстерталь, Штауфена, замка доктора Фауста, по автобану, где нас обгоняют с грохотом фуры. Над Вогезами на горизонте уже небо горит розовым, переливается в лиловое, потом в оранжевое и гаснет за вершинами. И вырастают перед нами два вулкана космической электростанции. В зеркало заднего вида я вижу в темноте, как с самого автобана за нами следуют два огня. Кто бы это мог быть? Мы между тем уже въезжаем в ворота.
Паркуемся перед ангаром 3. Отец ведет нас в здание. У нас еще никогда не было такого «Специального дня», говорит Берти. Отец останавливает его и заходит в ангар с молибденовым трескучим ящиком в руках, потом оглядывается, выдыхает и кивает нам.
Теперь не поскользнуться бы на влажном полу, здесь везде капает, везде сырость. Мы пересекаем множество коридоров и проходов. Отец зажигает голубоватый светильник, и мы можем все осмотреть. Под огромным куполом, под сводом которого отдается каждое слово, луна светит в дырку в крыше купола, вода мерцает и отбрасывает блики на стены. Перед нами озеро. Посередине – бетонный куб.
Берти плавает, как рыбка, даром что однорукий. В воде он становится юрким, как червячок.
Инструктаж по погружению, заявляет Берти, стоя на берегу озера.
Максимальная физическая производительность, говорит отец и показывает, как задерживать дыхание. Берти включает водоустойчивый налобный фонарь и намеренно светит нам в глаза, чтобы никто не увидел, как ему страшно погружаться в незнакомое озеро брошенной электростанции.
У Специального сегодня великий день, говорю я. Самый великий из тех, что он до сих пор переживал.
Будь осторожен, напоминает отец.
Перед вами стоит всезнающий пловец всех самых темных озер Западного полушария, заявляет Берти.
Все равно будь осторожен, настаивает отец.
Берти уже по пояс в воде, вдыхает глубоко, и вот уже он ушел под воду, только тихий всплеск. Темная вода освещается изнутри, мерцает зеленоватым цветом. Силуэт Берти движется в зеленоватой жидкости, как в стекле, купол освещается новыми бликами в виде цветов и теней. Берти, как водяная змейка, свивается всем телом и продвигается вперед, и в этот момент он – повелитель амазонской мангровой ночи.
Жарко здесь, приходится расстегнуть куртку. Берти подплывает к середине озера, выныривает у самой стены бетонного строения и исчезает в его недрах через узкий черный вход. Остаемся в темноте. Молчим. Время ожидания – время для собственных мыслей. Я, например, думаю о том, что Берти уже проник в самое сердце бетонной колоды, сейчас вылезет из воды, вынет из рюкзака приемник сигнала, и мы сможем понять каждое слово, сказанное Вселенной. Сейчас он даже сможет найти источник этих слов, которые долетели до нашей Земли давным-давно, когда нас еще не было на свете, задолго до нас. Мы услышим мысли звезд ясно и четко здесь, на берегу озера. Отец включает свою черную коробочку. Должно быть, у Берти там внутри стоит ужасный стук и гулко отдается от стен строения. А ведь он, наверное, изменится после этого своего поступка, а? Когда он вернется и выйдет на берег, он по-прежнему будет моим братом?
Самое время для рождения планет. Пора для великого взрыва. Что ж так долго, нервничает отец и ходит туда и сюда по берегу. Берти добрался до первозданности, до первого мига творения, говорю я. Ему пора вернуться, но от момента зарождения Вселенной так трудно оторваться.
Озеро неподвижно. Луна снова плавает на поверхности воды. Но вот, наконец, снова зеленоватое стеклянное свечение, и змееобразные движения однорукого тельца под водой. Это космический корабль возвращается из путешествия к исходной точке истории. Тени пляшут по стенам купола, снова всплеск, над водой появляется голова с прилипшими волосами и единственная рука высоко поднимает серебряный стержень.
Там такие сокровища, сообщает Берти, тяжело дыша на берегу. На целую неделю специальной работы. Каждый день понемногу, отвечает отец, каждый день новая прибыль! Берти протягивает мне рюкзак, я его забираю. Это все тот же наш Берти. На тебе полотенце, и на тебе аплодисменты.
Наше будущее теперь обеспечено, я могу со спокойной совестью отвалить, и мы возвращаемся сегодня на нашем «мерседесе», как астронавты из космоса на Землю. Отец обнимает нас и говорит: это был великий день. В отцовских руках под луной красиво блестит серебряный стержень.
Там наверху существуют цивилизации гораздо умнее нашей, рассказывает отец в «мерседесе». Это знание не должно попасть в дурные руки. Это совершенно секретно. И не к добру тут у ворот в свете фар мелькают чьи-то тени. Кто-то стоит на обочине дороги под деревьями и ждет. И какая-то башня чернеет, которой тут раньше не было. Но, впрочем, это просто у страха глаза велики, это от великой радости сразу же начинаешь чего-то тоскливо бояться. Так можно и радость любую порушить.
Сумерки. Мы все еще сидим в подвале. Отец кладет перед нами на стол серебряный стержень. Там все мысли Вселенной, спрашивает Берти.
