Рене посмотрела на обрезки волос, прилипшие к ее юбке, и смахнула их вниз, но они тут же осели на ее легинсах. Она невесело покачала головой. Это показалось ей точным отражением самой сути ее жизни: всякий раз, стоило ей подумать, что какая-то ее проблема решена, как эта проблема просто выскакивала в другом месте.
Ее внимание привлек стук каблуков сапог по бетонному полу. В ее сторону шел высокий мужчина с проседью в волосах, и топот его ковбойских сапог гулко отдавался от голых стен коридора. В своей классической рубашке, галстуке в виде шнурка с орнаментальным зажимом, куртке и джинсах «Ливайс» он был немного похож на ковбоя «Мальборо» – для полноты картины ему не хватало только ковбойской шляпы.
Их взгляды встретились, и он ответил на ее улыбку.
– Вы кого-то ждете? – спросил он.
Она ткнула большим пальцем в сторону двери, находящейся за ее плечом:
– Я ожидаю беседы с учительницей моего сына. А вы?
– Убиваю время в ожидании друга. – Он показал на стул, стоящий рядом с ней: – Вы не против, если я сяду?
– Конечно нет, не стесняйтесь.
Садясь, мужчина сделал вид, что вежливо снимает несуществующую шляпу, подтвердив тем самым догадку Рене. Это открытие пробудило в ней любопытство. Скотоводство было лишь малой частью экономики Болингброка, так что скорее всего этот ковбойский прикид надет просто для понта, и этот мужчина приехал сюда недавно, как и она сама.
– Так вы здесь ради беседы с учительницей? Вы выглядите слишком молодо для женщины, у которой уже есть ребенок школьного возраста.
Услышав эту неуклюжую лесть, Рене покачала головой.
– Я уже довольно старая, – сказала она. – И у меня не один ребенок, а целых трое.
– Хм. Может быть, все дело в ваших волосах. – Он показал на ее челку. – Мне нравится розовый цвет.
Она подняла руку и смущенно коснулась своей челки.
– Я парикмахер. Так что это издержки профессии.
– Что ж, вам идет, – сказал мужчина. – Может быть, с розовыми волосами и я бы смотрелся лучше.
Рене подняла одну бровь.
– Вы просто смеетесь надо мной.
– Вовсе нет. Просто, по правде сказать, я был бы совсем не прочь немного поднять себе настроение. Но куда же подевались мои манеры? – Он протянул ей руку. – Меня зовут Трэвис Дил.
Рене пожала его руку и ощутила, что кожа на его руках довольно грубая.
Кто знает? – подумала она. – Может, он и правда ковбой?
– Рене Ричардсон, – сказала она. – Рада с вами познакомиться.
– Я тоже, – ответил Трэвис, вытягивая ноги вперед.
Рене стряхнула с юбки оставшиеся на ней волосы и заметила, что он взглянул на ее левую руку. Может быть, он проверял, есть ли на ней обручальное кольцо? У него такого кольца не было. Она прикусила губу, затрепетав, как девчонка, от мысли, что этот красивый мужчина может находить ее привлекательной.
– Стало быть, у вас трое детей, – сказал он. – И они все учатся в этой школе?
– Нет, только младший. Мой второй сын учится в старшей школе, а дочь – в средней.
– Выходит, у вас два мальчика и одна девочка?
– Да.
– Повезло вам. В нашей семье нас, детей, было только двое – я и мой брат. Мне всегда хотелось иметь сестру.
Рене рассмеялась.
– Мне надо будет рассказать об этом моему брату. Может быть, он захочет с вами поменяться.
Зачем я это сказала?
Она опустила глаза, чувствуя себя дурой. От этой попытки вести светскую беседу с незнакомым мужчиной она чувствовала себя такой же неуклюжей, как только что родившийся жеребенок. Она посмотрела через плечо на закрытую дверь класса, гадая, когда же появится миссис Дэлтон и ей придется закруглить этот неловкий разговор.
– У вас интересный акцент, – заметил Трэвис. – По-моему, вы не из Болингброка.
Рене покачала головой:
– В августе мы переехали сюда из Кэмдена.
– Да ну? Я бы не узнал в вас девушку из Нью-Джерси, но я в таких делах не специалист. – Он вздохнул. – Кэмден – прекрасный город. Уверен, что вы по нему скучаете.
– Так вы бывали в Кэмдене? – спросила Рене, ощутив укол ностальгии.
– Да, бывал. Я учился в университете неподалеку оттуда.
– Правда? В каком?
– В Принстоне.
Рене сглотнула. Теперь вероятность того, что Трэвис Дил настоящий ковбой, казалась ей стремящейся к нулю.
– Ого, вы закончили Принстонский университет!
– Я поступил туда, получив футбольную стипендию, – сказал он. – Правда, у меня и без того были высокие оценки, так что я мог бы поступить и без нее. А где учились вы?
– Я? – Она рассмеялась. – Я училась в Роуэне. Это было дешево и недалеко от дома.
Несмотря на ее небрежный тон, в его улыбке отразился неподдельный интерес.
– Ведь Роуэн – это педагогический колледж, верно?
– Он был им когда-то. – Она вздохнула. – Нет, я изучала там графическое искусство. Самая бесполезная профессия в мире, что, разве не так?
Трэвис пожал плечами.
– Вовсе нет, если вы любите свое дело. По-моему, без искусства мир был бы весьма невеселым местом.
Он что, шутит? Всем известно, что диплому о высшем образовании в области искусства грош цена. Рене почувствовала желание подначить его, заставить его поднять ее на смех, как это делали другие, включая ее бывшего мужа, из-за этого ее дурацкого выбора специальности.
– Знаете, какие слова говорит обладатель диплома по искусству на своей первой работе? «Подать вам к этому блюду еще и жареной картошки?» – Рене засмеялась. – Поверьте мне, получить такое образование – это было верхом дурости.
– Мне это отнюдь не кажется дуростью. При условии, что вам это нравится.
Рене отвела глаза, чувствуя досаду. Ну, хорошо, может быть, это и не было дуростью, но с ее стороны было верхом непрактичности получить диплом по специальности «искусство». Это же очевидно всем, так почему же этого не понимает он?
Трэвис склонил голову набок, пытаясь заглянуть ей в глаза.
– Насколько я понимаю, вы так и не стали графическим дизайнером?
Рене почувствовала, как один уголок ее губ дрогнул.
– Да нет, стала. Тогда у нас уже родился Дилан, и я работала неполный рабочий день, выполняя заказы магазина гравюр и эстампов. Зарабатывала я немного, но этого хватало, чтобы оплатить кое-какие счета, к тому же работа помогала мне избежать полного зацикливания на заботе о малыше и домашних делах.
Вспомнив те годы, она почувствовала грусть. Может быть, если бы она тогда не забеременела, ее жизнь сложилась бы иначе. Тогда они с Грегом смогли бы узнать друг друга получше, прежде чем пожениться. А возможно, они бы не поженились и вовсе. Но она ни о чем не жалела. Если бы она не вышла замуж за Грега, у нее не было бы детей. Рене точно не стала бы ничего менять, если бы это означало, что они у нее не родятся.
