– С чего такие выводы?
– С того, что вещи, сушившиеся на веревке, оказались на полу.
– И только? Остальные-то вещи оказались на месте?
– Все оказалось на месте. Все! Оказалась незапертой входная дверь – раз. Оказалась сдвинутой балконная штора – два. Оказались на полу сушившиеся на лоджии вещи. Конечно, для полиции это не улика. Там посмеются и даже заявления не примут. Они туда и не пошли. Погоревали, погоревали. Поменяли замки и на ночь начали запирать балкон. К соседу через стенку несколько раз пытались попасть с претензиями и подозрениями на его счет, но безрезультатно. Им никто не открыл. К слову, вашим людям, которые их однажды навестили с вопросами, они ничего рассказывать не стали.
– Почему?
– А они им не понравились. Они сочли, что это бандиты. И история забылась.
И снова в гостиной стало тихо. Кадашов размышлял, устремив взгляд в одну точку. Устинов смотрел на него, ожидая комментариев.
– То есть вы хотите сказать, Сергей, что той ночью Майкова удирала из квартиры своего парня через балкон соседней квартиры?! – выговорил едва ли не по слогам, закончив размышлять, Кадашов.
– Подозреваю.
– Но почему?! Зачем?!
– Об этом уместнее спросить было бы у нее, – поддел Кадашова Сергей его же фразой. – Но подозреваю, что в квартире случилось что-то нехорошее. И она удирала.
– От кого?! От Игоря?
– От его убийц.
И вот стоило ему произнести это вслух для аудитории, пускай она и была в числе единственного слушателя, как Сергей сразу понял – он прав.
– От убийц?! – ахнул Кадашов и, зажмурившись, замотал головой. – Не понял!
– Еще работая на вас, Игорь что-то такое заподозрил. Он понял, что что-то готовится. Не просто так он в ваш дом свою девушку работать устроил. Ему нужны были глаза и уши. Он умным был малым, насколько я понял.
– Дальше, – прервал его Кадашов.
Слушать похвалы в адрес человека, которого он с позором выгнал, ему не хотелось. Это звучало упреком.
– Так вот… Он устраивает свою девушку к вам в начале лета. Она добросовестно работает. Узнала она что-то, нет, то мне неизвестно. Но подозрения Забузова расцветали буйным цветом, раз он поменял однажды маршрут, не поставив никого в известность.
– То есть вы, Сергей, утверждаете, что Игорь был прав, когда что-то такое мне говорил? На что-то такое мне намекал?
– Уверен.
– О как! – зло фыркнул Кадашов. – Откуда такая уверенность? Может, он сам все разыграл как по нотам? И девку свою ко мне в дом сунул, чтобы шпионила. Просто, чтобы шпионила.
– За кем?
– За мной, за Ваней!
– Смысл? Игорь Забузов был самым осведомленным с вашей стороны человеком. Самым приближенным. Он знал все ваши секреты.
– Знал, – угрюмо повесив голову, подтвердил Кадашов.
– Майкова была внедрена к вам в дом с вполне определенной миссией.
– С какой?
– Вычислить предателя. И, видимо, у нее это вышло.
– Да?
– Да. Раз Игоря Забузова устранили, а его девушка удирала из квартиры по балконам.
Кадашов поставил локти на подлокотники инвалидного кресла. И, пристроив рыхлый подбородок на сцепленных в замок пальцах, надолго задумался. Он анализировал сказанное Сергеем. Ему было сложно поверить в то, что кто-то рядом с ним его предал. Кто-то в его доме, кто-то из его охраны, улыбаясь ему, помогая, готовил убийство его единственного сына. Проще было думать, что это случайные, посторонние люди.
– Зачем она поперлась под пули? – спросил Кадашов недовольным голосом. – Она же рисковала.
– Видимо, хотела увидеть тех, кто навестил их той ночью, когда ей пришлось удирать, – подергал плечами Устинов.
– Это неумно.
– Но это кое-что объясняет.
– И что же?
– Это объясняет исчезновение Игоря. Он не сбежал, Павел Сергеевич. Скорее всего, его убили той ночью. Тело вывезли. В квартире все вычистили. И сделано это было почти за неделю до нападения. Видимо, Игорь их вычислил. Может, даже позвонил и намекнул, что ему все известно. Я не могу знать, потому что в деле нет билинга его телефона.
– Да? – Кадашов шевельнул заросшими бровями. – Странно…
– Его не стали разрабатывать? Почему? Его девушка засветилась на месте преступления, а о нем в деле почти ничего. Ну, кроме того, что он просто исчез. Это не вы, Павел Сергеевич?
– Что я? – неохотно отозвался Кадашов.
– Это не вы послали к нему в дом убийц той ночью?
Кадашов сморщил лицо, расцепил руки, ухватившись одной за левую грудь. И неожиданно неохотно помотал головой.
– Нет, не я. Хотя, признаюсь, собирался с ним что-нибудь сделать. Как-то нейтрализовать его. Он слишком много знал и все такое… Но я не успел.
– Честно? – не очень поверил ему Сергей. Поймал его свирепый взгляд и объяснил: – Мне надо это точно знать, Павел Сергеевич, чтобы двигаться дальше.
– Вот скажи, почему ты мне не веришь, парень?! – возмущенно отозвался Кадашов, снова сорвавшись на «ты».
Он без конца путался, то «ты», то «вы». Все никак не мог определить для себя его статус и свое отношение к этому парню. Служит он ему? Помогает? Или просто занимается делом, которое умеет делать хорошо?
– Потому что в отношении Забузова не было проведено тщательной проверки.
– А должна была быть проведена?
– Да. В первую очередь. Сами сказали, он слишком много знал. И девушка его засветилась на месте нападения. А вы будто были уверены, что Игорь не появится. И имя его нигде не всплывет. Телефон не пробили. Записи с камер…
– Что записи с камер? – встрепенулся Кадашов, уставившись на Устинова со странным любопытством.
– Записи с подъездных видеокамер исчезли. Того дома, где когда-то проживал Игорь Забузов. Это ведь вы дали команду их уничтожить?
И Устинов впился взглядом в рыхлое, сильно состарившееся за три года лицо Кадашова. Тот неплохо владел собой. Но все же информация о записях с камер будто явилась для него новостью. Он несколько раз глянул на Устинова так, будто ждал от него подсказки.
Наконец отрицательно мотнул головой и пробормотал неуверенно:
– Нет, не я.
– Понятно.
– Что понятно?
– Понятно теперь, почему вы не знали, как покинула квартиру Игоря Забузова его девушка. И как он сам ее покинул. Информация исчезла вместе с ним. И означает это только одно.
– Что же?
– Его убийцы неплохо были осведомлены обо всем. Работали профессионалы. Скорее всего, не один человек. Но вот что странно… – Устинов уставился на тоненькую папку с делом, которое теперь вел он.
