Семья его была небогатой. Ему было стыдно появляться на занятиях в синем костюме с заплатами — жалкими заплатами, а не роскошными кожаными нашивками на рукавах поношенного пиджака от «Братьев Брукс». На какие-то вечеринки его все же приглашали, и находились мамаши, пытавшиеся его приободрить. «Такой милый тихий мальчик Карсонс», — сказала миссис Кайндхарт. Ее доброта была, конечно же, смертельным ударом под холодным взглядом миссис Уордли.
Героем его рассказов был юный аристократ, надменно развалившийся за рулем «штуц-бирката», ощущающий droit de seigneur
[29] над провинциальной знатью Сент-Луиса. Выяснилось, что у него связи с криминальным миром, — возможно, он занимался нелегальной скупкой брильянтов, торговлей белыми невольниками и контрабандой опиума. Когда в середине сентября в Академии начались занятия, такой герой появился на самом деле, замкнутый и таинственный; о его прошлом ничего не было известно. Одри он казался Фламондом из стихотворения Эдварда Арлингтона Робинса
[30]:
Фламонд бог весть откуда
Уверенность манер и иностранный лоск
Ходили слухи о Танжере, Париже, Лондоне, Нью-Йорке, школе в Швейцарии, где ребята принимали наркотики. Звали его Джон Хемлин, он жил с родственниками в огромном мраморном особняке на Портленд-плейс. Ездил на потрясающем «дузенберге». Одри написал: «Ясно, что он много путешествовал. Всюду следы странствий, и даже знаки эти необычны… запонки из странного тусклого металла, словно поглощающие свет, широко расставленные большие зеленые глаза, рыжие волосы отливают золотом, прямой нос, прекрасные, изогнутые, как лук амура, губы…» — Он зачеркнул «прекрасные» — слишком приторно — и заменил на «безупречные». Новичок с симпатией относился к Одри, отвергая при этом приглашения богатых сынков.
— Скучно мне с ними, — сказал он Одри, и тот вспыхнул от удовольствия. Внимание Хемлина льстило и в то же время смущало Одри. По дороге домой он со стыдом вспоминал мучительные заикания и неуклюжие попытки показаться умным, в уверенности, что Хемлин наверняка его презирает. Но Хемлин — в своей отстраненной манере — оставался дружелюбен. И Одри продолжал долбить по клавишам машинки, исправляя свои неуклюжие разговоры с Новеньким, пока они не начинали блистать остроумием.
Был вечер вторника, 23 октября 1928 года — ясный светлый день, падали листья. Голубое октябрьское небо. Одри подошел к перекрестку Першинг-авеню и Уолтон. Он размышлял о новом рассказе, главным героем которого станет Джон Хемлин. Это был рассказ о призраке, таинственной встрече на Харбор-Бич, где его семья проводила лето.
— Я так и не смог отыскать эту дачу. Но когда я описал мальчика своему отцу, тот сказал: да, был такой Джон Хемлин среди дачников, но погиб в автокатастрофе под Сент-Луисом.
В двух шагах спокойный голос: «Привет, Одри. Хочешь прокатиться?» Хемлин за рулем «дузенберга». Он открыл дверцу, не дожидаясь ответа. Одри сел в машину. Хемлин переключил скорость, и «дузенберг» рванулся вперед так, что дверца захлопнулась сама. Поворот направо на Тейлор-стрит — пронеслись деревья и красный кирпич католической школы, Одри мельком увидел золотой церковный купол, блестевший в холодных лучах. Поворот на бульвар Линделл, дорога на запад, дома и деревья, красно-зелено-желтые пятна, «дузенберг» набирает скорость. Скиннер… окраина. Улицы странно пусты.
Хемлин ехал молча, не спуская глаз с дороги. Когда они миновали Клейтон, он вдавил педаль до пола. Казалось, машина оторвалась от земли в вихре опавших листьев. Должно быть, Одри задремал. Машина медленно катилась по проселочной дороге, но все вокруг совсем не было похоже на Миссури. Местность плоская и пыльная, на обочине стояли люди в белых одеждах. Неожиданно шестеро мальчишек — почти голых, только разноцветные плавки — преградили…
Встретимся на ярмарке
…им путь. Командир отряда держал «маузер», насаженный на ложу винтовки. Одри узнал оружие из «Библии стрелка», каталога фирмы «Штегер», который он читал с религиозным благоговением, изучая каждую модель и размышляя, что выбрать, когда он станет джентльменом-авантюристом. Одри знал калибр этого пистолета, девять миллиметров, но патроны — не как у «люгера». Знал, что деревянная ложа также служит кобурой, а магазин, находящийся не в рукоятке, а перед нею, — опорой при стрельбе, и в нем девять патронов. Командир подошел к машине. Хемлин что-то коротко произнес на незнакомом Одри языке, и командир кивнул.
— Оставим машину здесь, — сказал Джон.
Одри вылез. Они были на окраине какой-то гигантской ярмарки — всюду павильоны, сверкавшие огнями в желтоватых сумерках. Одри решил, что следует вести себя беззаботно и не задавать вопросов. Он двинулся за Джоном через площадь, где давали несколько представлений, вокруг каждого толпились зрители. Представления он видел только мельком, потому что Джон шагал очень быстро, точно торопился на свидание.
— Прекрасен лес, дремуч, глубок, но должен я вернуться в срок, и путь до дома еще далек
[31], — стихи крутились у Одри в голове.
В одном кружке два мальчика занимались джиу-джитсу. Однажды Одри заказал по почте в висконсинской фирме книгу о джиу-джитсу Инструкции и схемы показались ему непонятными… «Схватите противника левой рукой за правый рукав и резко тяните вниз, придерживая при этом правой рукой за левый лацкан В то же время левой ногой быстро подсеките ему правую ногу. Выпрямитесь рывком вправо. Ваш противник рухнет на землю». Он увидел, как один мальчик откинулся, уперевшись ногой о живот другого. Выпрямил ногу, каждый мускул очерчен, точно мрамор в лучах умирающего солнца, — и вот он уже летит через головы зрителей и приземляется на ноги, как кот.
Были и совсем загадочные представления. В одном кружке мальчики одевались и раздевались с головокружительной скоростью. Одри миновал кружок, в котором странная косматая обезьяна нападала с ножом на манекен, а стоявший за нею дрессировщик беззвучно подавал сигналы. Не видно шумящих детей или семейных пар. Люди, мимо которых он проходил, были в разноцветных или кожаных плавках, шортах до колен или арабских одеждах. В основном, подростки, лишь изредка встречались взрослые. В фиакре проехал седовласый человек. Площадь окружали постоялые дворы, кафе, турецкие бани и дощатые помосты. Одри почувствовал морской бриз. От площади отходили улицы и переулки. Мальчики сидели и стояли в дверных проемах.
По дороге Одри заметил сцены, от которых кровь запела у него в ушах и застучала в паху Да, некоторые мальчики потеряли над собой контроль (так Одри называл эрекцию) и кое-чем занимались вместе. Он чувствовал, что у него встает. Джон свернул на заросшую травой мощеную улицу — синие сумерки и деревья впереди — снова похоже на Сент-Луис. Появился старый фонарщик Ага, вот и пришли. Дом из красного кирпича на углу Лужайка заросла сорняками, потрескавшаяся дорожка к дому усыпана листвой. Джон открыл боковую дверь под портиком.
