Ночная тень упала на лицо мальчика, на мачты и кружащих чаек. Джон почувствовал холод пустоты. Лицо мальчика покрывала белая корка изморози, крошки льда поблескивали во взъерошенных волосах, голос жуткий и призрачный в полумраке…
— Дата? Но ведь она только в пятницу вечером пришла.
— Да, но дата там стоит?
Консул посмотрел на бумагу. Дата смазанная, неразборчивая. На самом деле, консул вынужден был признать, что в повестке было что-то странное. Казалось, это фотокопия, точно старый документ с заброшенного чердака; говорилось только, что паспорт № 32, выданный некоему Джо Келли, родившемуся 6 февраля 1944 года, Сан-Франциско, Калифорния, хранится в отеле «Мадрид» в связи с неоплаченным счетом за проживание (сумма не указана), подписано менеджером Дж. П. Бужурлаем. Консул поджал губы и поднял телефонную трубку.
Я шел за ним по шпалам, сгибаясь от ветра.
— Вон там, — он показал на другой конец поля.
Мы скатились по крутому усыпанному гравием откосу, прошли через поле к забору с калиткой. Это была обычная дача, с бревенчатыми стенами и дощатой крышей. Вошли через заднюю дверь на кухню с деревянным столом и керосиновой плиткой. Он включил плитку, сварил кофе в синей кастрюльке, разлил в белые кружки. Поставил на стол банку с печеньем. В кухне было тихо только печенье хрустело на наших зубах.
— Покажу тебе свою мастерскую.
То, что произойдет… как одно подходит к другому жопа восход солнца сент-луисское утро на улице стоит надо мной голый одна нога в потном носке дрочит мне хуй… ветер на улице приборная панель рука пистолет затмение его зовут Джон печальное застывшее сент-луисское утро на улице… инопланетяне человеческая оболочка хрупка она застелила мою постель au revoir у меня встал хуй размазанные порывы ветра мальчик пошел в туалет булыжники в темном овраге бледно-голубое летнее небо на рыбе… Что я им заплатил? Знаешь, кто я такой?
Джон похолодел, узнав: «Одри-ледяной-мальчик».
Изморозь на его лице крошки льда сверкающие в волосах невинная похоть голый в последних красных лучах кусочек хлеба у ног мальчика. Мальчик растворился в мачтах и кружащих чайках.
— У меня тут повестка. — Он прочитал повестку по телефону. — Когда она пришла? В пятницу… в котором часу?.. а кто принес? Гммм. — Повесил трубку.
— Да, очень странно. Похоже, секретарь вышел на минутку и обнаружил повестку на столе, когда вернулся…. Мистер Келли, вы можете рассказать, при каких обстоятельствах умер ваш брат?
— Сухогруз «Панама» из Касабланки в Копенгаген — утонул, все погибли.
Мы спустились по крутой деревянной лесенке в подвал — довольно светлый, потому что домик стоял на склоне и с одной стороны были широкие окна. Под окном — деревянная скамья, заставленная моделями кораблей. Еще было что-то вроде перетянутого резинками пистолета и манекен фута два в высоту, сплетенный из закрученной кольцами медной проволоки. Он коснулся манекена, провел по нему ладонью, обернулся ко мне.
— Вытяни руку.
Неразборчиво годы назад. Давай расскажу тебе о слоях многолетней пыли на окне чернильной рубашке хлопающей по утраченным улицам смутном размытом ребенке печальном как засохшие цветы мертвой руке истрепанном шраме там у гнезда аиста окно дачи…
— Мало чернил, чтобы труп оживить, верно?
Серебристые паутинки оборванного фильма забытые места падают медленно точно мертвые листья зимой писсуар колокола в гавани песок в ветре несущемся по улице запах сухих парков расстегнул штаны откинулся грызя орехи там в темной комнате синяя электрическая тишина и запах озона потер зеркало смазка на серебристой жопе мерцали и поблескивали вместе серебристый спазм взорвался в звездной пыли небес…
— Я Одри твой холод межзвездных пространств Джон.
Казалось, не замечал холода, когда Одри показал левой рукой. Его глаза вспыхнули, точно по верхушкам деревьев пробежал пожар. Улыбнулся, как невинный зверек из далеких морей прошлого грустный жалобный выживший терпкий запах поплыл от его дыры ждал этого много лет.
— Я — Джон.
Ветер по лицу мальчика бледному на верфи. Он кашлял в носовой платок.
По совпадению, консул коллекционировал кораблекрушения — он хранил альбом с вырезками. «Мария Челеста», «Великая Пасха», «Замок Морро». Но эту он пропустил — незначительная, должно быть, — небольшое грузовое судно, хотя в такой истории — он взглянул на повестку — похоже, есть смысл покопаться. Впервые улыбнувшись, он вытащил пачку «Плейерс» и протянул посетителю. Молодой человек взял сигарету, равнодушно поблагодарил. Есть нечто, решил консул, скажем так, примечательное в его холодных голубых глазах, словно смотрящих на что-то очень далекое и давно прошедшее. «Глядит в телескоп», — решил консул с удивившей его самого уверенностью.
— Я правильно понял — ваш брат был членом экипажа?
— Да. Третьим помощником.
Медное эхо тропических насмешек из Панамы кружащие стервятники…
Синий блеск мексиканских небес, кружат стервятники…
M’importe nu у nu у nu
Y nada mas que nuuuuuuuu
На фоне гор на предельной скорости мчится переполненный автобус, цветы у дороги отмечают места прежних аварий. Автобус набит индейцами, они сидят даже на крыше, и все поют:
M’importe nu у nu у nu
Y nada mas que nuuuuuuuu
Квохчут курицы, блеют козы, пойманная игуана со связанной пастью обоссалась в тихом ужасе. Два сутенера и полицейский курят траву. Водитель поет, притопывая ногой, в одной руке у него толстый косяк, другой он подносит ко рту бутылку текилы. За его спиной блестит на солнце протекающая канистра с бензином. Внезапно от его сигареты бензин вспыхивает. Водитель смотрит вниз, видит, что случилось, и принимает решение.
Не переставая петь «Y nada mas que nuuuuuuuu» он открывает дверцу, вылетает кубарем в поросшую травой канаву у дороги и вскакивает на ноги, проворный, как кошка. Автобус летит в узкий овраг и взрывается. Вопли и горящее мясо в воздухе. Спастись удается только сидящим на крыше. Крестьяне, рубящие мачете сахарный тростник, бросают свои вязанки. Они смотрят на пылающий автобус, потом на водителя. Выжившие пассажиры с крыши тоже смотрят на водителя. С нечеловеческой скоростью, расставив руки, он, виляя, несется к горам, изрядно опередив шестьдесят преследователей.
Старый Сержант обращается к выпускному классу курсантов:
— Что, ребята, думаете, вы лучше местных лохов, верно? Ну так теперь у вас есть шанс это доказать… — Он раздает сценарии. Курсанты глядят на него в ужасе.
