– Гекату и Макбета. Но Макбет ничего не подозревает. Поэтому я точно знаю, что Тортелл на Гекату не работает. И на Макбета тоже. Вот только Гекату предупредил не я, а значит, у него есть и другие осведомители. Кто-то, особенно приближенный к Макбету.
– Сейтон?
– Может, и он. А может, это не мужчина.
– Значит, женщина? Почему ты так решил?
– Не знаю. Это некто невидимый, просто существующий рядом с ним.
Дуфф медленно кивнул, поднял голову и посмотрел в окно, в ночную темноту.
– И какие ощущения?
– В смысле?
– После того, как признаешься в предательстве. Тебе легче? Или теперь, когда твоя вина облечена в слова, она неоспорима и от этого еще тяжелее?
– А зачем тебе?
– Потому что иногда я и сам об этом думал, – ответил Дуфф. Небо над городом было темным, и ответа оно не давало. Ни ответа, ни знака. – Что я почувствую, если расскажу обо всем родным.
– Ты же так и не рассказал, – прошептал Ленокс. – Нам легче самим принять страдания, чем причинить боль им. Но ты не успел сделать выбор.
– Успел. Каждый день успевал. Я изменял ей…
– Дуфф, ты поможешь мне?
Дуфф очнулся. Голос Ленокса выдернул его из путаницы мыслей, и Дуфф моргнул. Ему надо выспаться. И побыстрее.
– Чем?
– Сделай для меня кое-что. Подушка. Положи ее мне на лицо и надави посильнее. Все решаат, что я умер от кровопотери. А моим детям ты скажешь, что их отец, убийца и предатель, перед смертью раскаялся.
– Я…
– Дуфф, ты понимаешь меня лучше всех. Ты понимаешь, что можно отчаянно любить, но все равно предать тех, кого любишь. А потом ничего не изменишь. Ты можешь поступить правильно, но ты уже опоздал.
– Например, спасти жизнь бургомистру.
– Но, Дуфф, разве этого достаточно? – Ленокс засмеялся, но его лающий смех превратился в кашель. – Последний достойный поступок, который со стороны выглядит жертвой, но который совершен ради того, чтобы грешника простили и открыли перед ним райские врата. Слишком дорого за одну жертву, Дуфф. Ты же не думаешь, что сможешь когда-нибудь искупить все грехи?
– Нет, – ответил Дуфф, – не думаю. Но я могу начать с того, что прощу тебя.
– Нет! – не поверил Ленокс.
– Да.
– Ты не можешь… Не надо, не… – Он умолк. Дуфф посмотрел на Ленокса, на мелкие прозрачные слезы на бледных щеках.
Дуфф вздохнул.
– Но могу и не прощать – при одном условии, Ленокс.
Ленокс кивнул.
– Если сегодня вечером ты выступишь по радио, во всем признаешься и снимешь все обвинения с Малькольма.
Ленокс медленно поднял руку и вытер слезы, а потом дотронулся своей мокрой ладонью до руки Дуффа:
– Позвони Присцилле и попроси ее приехать.
Дуфф кивнул и поднялся. В последний раз посмотрел на Ленокса. Кто же перед ним – человек, навсегда изменившийся или просто отыскавший наиболее простой выход?
– Ну что? – увидев Дуффа, сидевший в коридоре Тортелл встал.
– Он подтвердил, что за попыткой покушения на вас стоит Макбет, и он согласен дать интервью, – ответил Дуфф, – но у Гекаты есть осведомитель – кто-то, приближенный к Макбету. Возможно, это сотрудник Управления…
– Это уже неважно, – заявил Тортелл, быстро шагая по коридору. – Теперь, когда Ленокс дал показания, с Макбетом покончено! Я позвоню в Капитоль и потребую официального ордера на его арест.
К ним подбежала медсестра:
– Господин бургомистр…
– Да?
– Вам звонила Агнес, ваша экономка. Просила передать, что Каси домой так и не пришел.
– Спасибо, – поблагодарил Тортелл и зашагал дальше. – Наверняка пошел к друзьям и решил там пересидеть, пока все не уляжется.
– Скорее всего, – согласился Дуфф, – экономка…
– А что с ней?
– Мы никогда не держали экономку, но я полагаю, что со временем ты начинаешь считать ее частью дома. Когда она рядом, ты говоришь обо всем, что у тебя на уме, и ничего не скрываешь, верно?
– Агнес? Ну да. Во всяком случае, когда я понял, что могу на нее положиться, я совершенно перестал опасаться. Но это произошло не сразу.
– И тем не менее мы не можем полностью доверять другому человеку, не зная, что он думает и чувствует, правда?
– Хм. Вы о Присцилле, секретарше Макбета? Думаете, она…
– Присцилла? – удивился Дуфф. – Нет. Как вы сами сказали, доверие возникает не сразу.
– Тогда о ком вы?
– Вы рассказывали, что играли в блек-джек, когда Макбет с Леди поделились с вами планами убийства Гекаты. Разве вы в тот момент были втроем?
– Я не совсем понимаю…
– Блек-джек – для этой игры нужен крупье, верно?
– Джек?
– Да, Леди? – Джек отдернул руку, которую будто бы случайно положил на широкую спину Билли. Они как раз склонились над журналом регистрации постояльцев, и Джек объяснял новенькому, как регистрировать гостей.
– Мне нужно поговорить с тобой, Джек. Зайдешь ко мне?
– Конечно. Билли, справишься?
– Сделаю все, что в моих силах, господин Бонус.
Джек улыбнулся, понимая, что уже чересчур долго смотрит этому мальчику прямо в глаза, и пошел следом за Леди.
– Как тебе новенький? – спросила Леди, когда Джек нагнал ее.
– Пока еще непонятно. Молодой и неопытный, но не безнадежный.
– Хорошо. Нам еще нужны двое официантов, но те, что приходили сегодня на собеседование, никуда не годятся. Как молодежь собирается выживать в этом мире, если они не желают ничему учиться? Они что, думают, что им все на блюдечке принесут?
– Это верно, – согласился Джек. Придерживая дверь своего номера, Леди пропустила Джека внутрь. Он обернулся как раз в тот момент, когда Леди опустилась на стул и зарыдала.
– Леди?! Что случилось?
– Лили, – прошептала она, – Лили. Он так сказал.
– Лилия? В смысле, цветок?
Леди закрыла лицо руками и зарыдала. Джек растерялся. Он шагнул было к ней, но замер.
– Расскажете… расскажете мне?
– Нет! – выкрикнула она и судорожно вздохнула: – Нет, не желаю ничего рассказывать! Я все уже рассказала доктору Альсакеру. Ты знал, что он сумасшедший? Он сам признался. А еще сказал, что его работе это не вредит, скорее наоборот. Слова мне не нужны, Джек. Я их все уже слышала. Мои собственные или чужие – ими меня больше не вылечить. Мне нужно лекарство, – она шмыгнула носом и осторожно вытерла слезы тыльной стороной ладони, – обычное лекарство. Без него я не стану той, кем должна быть.
