– А если это правда, то чем докажешь, что ты с ними не заодно?
– Если бы я хотел тебя убить, то давно убил бы.
Малькольм кивнул. Судя по всему, этот немолодой щуплый гвардеец, скорее всего, мог убить его голыми руками.
– Так куда нам?
– В грузовой порт.
– А почему не домой?..
– Хочешь родных в это впутать? Приедем, и объясню. Езжай, а я пригнусь, чтобы меня никто не видел.
Малькольм снова выехал в дождь, провожаемый кивком охранника, поднявшего шлагбаум.
– У меня же встреча через…
– Об этом позаботятся.
– А как же пресс-конференция?
– И об этом тоже. Ты сначала о себе подумай. И о дочери.
– О Юлии? – Малькольм запаниковал.
– О ней тоже позаботятся. Езжай давай. Тут уже недалеко осталось.
– Что же делать?
– Скоро узнаешь.
Пять минут спустя они въехали через ворота в заставленный контейнерами порт. В последние годы въезд туда был открытым, потому что все попытки закрыть его от бездомных и воров оказались тщетными: любые заборы и замки нещадно ломались. Сейчас, в воскресенье, людей тут не было.
– Вон туда, за сарай. И остановись, – скомандовал Банко.
Малькольм послушно остановил машину около стоявшей возле сарая «вольво PV».
– Подпиши вот тут, – Банко просунул между сиденьями лист бумаги и ручку.
– Это еще что такое? – спросил Малькольм.
– Несколько строк, но напечатали их на твоей машинке, – ответил Банко, читай вслух.
– «Рыцари севера угрожали убить мою дочь…» – Малькольм запнулся.
– Дальше, – приказал Банко.
Малькольм откашлялся.
– «…мою дочь Юлию, если я откажусь содействовать им в убийстве комиссара полиции Дункана, – прочитал Малькольм. – Теперь, взявшись за меня, они не отступят, и я понимаю, что, пока я жив, моя дочь в опасности. И поэтому – а также стыдясь содеянного – я решил утопиться».
– Отчасти так оно и есть, – сказал Банко, – лишь твоя подпись может спасти твою дочь.
Малькольм повернулся к сидящему на заднем сиденье Банко. И уткнулся в дуло пистолета.
– Никакое это не покушение. Ты солгал.
– И да, и нет, – ответил Банко.
– Ты меня сюда выманил, чтобы убить, а затем выбросить в море?
– Ты сам утопишься, как написано в этом письме.
– С какой стати мне…
– Потому что в противном случае я тебе выстрелю в голову и отвезу к тебе домой. Тогда письмо самоубийцы будет выглядеть вот так, – Банко протянул ему еще один листок, – там только концовка другая.
– «…Но пока я и моя дочь живы, нам всегда будут угрожать смертью. Поэтому я решил убить нас обоих, чтобы избавить ее от стыда того, что я натворил, и от жизни в вечном страхе».
Малькольм поморгал. Фразы выглядели вполне логичными, но ему все равно пришлось перечитать их.
– Подписывай, Малькольм. – В голосе Банко зазвучало сожаление.
Малькольм закрыл глаза. В машине было так тихо, что он даже услышал, как курок тихо скрипнул. Он открыл глаза, взял ручку и подписал первое письмо.
С заднего сиденья донесся скрежет металла.
– Вот, – сказал Банко, – обвяжи это вокруг пояса, под плащ.
Малькольм уставился на корабельную цепь, которую ему протягивал Банко. С грузилом.
Взяв цепь, он обмотался ею, лихорадочно соображая, как поступить.
– Дай-ка гляну. – Банко подтянул к себе цепь. Сверху он нацепил висячий замок и, защелкнув его, положил подписанное письмо на пассажирское сиденье, а сверху бросил ключ, видимо от замка.
– Пошли. – Они вышли под дождь. Банко толкал Малькольма впереди, двигаясь к краю причала вдоль узкого канала, начинавшегося у главной набережной. По обеим сторонам канала высились стены из контейнеров. Даже если бы по набережной кто-то прогуливался, он вряд ли бы увидел Малькольма с Банко.
– Стоп! – приказал Банко.
Малькольм посмотрел на темное море, простиравшееся впереди, прибитое хлестким дождем. Опустил взгляд на покрытую нефтью черно-зеленую воду, а потом повернулся к ней спиной и посмотрел на Банко.
Банко поднял пистолет:
– Прыгай.
– Не выглядишь ты как убийца, Банко.
– При всем уважении, не думаю, что ты видел много убийц.
– Может, и так. Но людей я неплохо изучил.
– А толку-то.
Малькольм развел руками:
– Ну давай, толкни меня.
Банко облизал губы и крепче сжал пистолет.
– Ну так что, Банко? Покажи мне, какой из тебя убийца.
– Что-то ты слишком спокойный для гражданской крысы.
Малькольм опустил руки.
– Это потому, что я знаю, что такое потери, Банко. Как и ты. Я понял, что мы можем многое потерять. Но есть еще кое-что, оно невосполнимо, и ради этого мы и живем, хотя в любую секунду можем умереть. Я знаю, что твоя жена умерла от болезни, которая уносит многих жителей этого города.
– Да? Откуда ты знаешь?
– Дункан. Он рассказал мне, потому что эта болезнь унесла и мою первую жену. И еще мы говорили о том, как нам создать тот город, в котором подобное не повторится, в котором самые влиятельные богачи будут стоять и держать ответ перед законом за преступления, город, в котором убийство будет убийством, хоть от оружия в руках, хоть от газа, который проникает в людей, отчего их глаза желтеют, а тело начинает источать трупный смрад.
– Значит, твою потерю уже не восполнить.
– Не совсем. Жену можно потерять, но жизнь от этого не утратит смысла. Потому что у тебя есть ребенок. Дочь. Сын. Наши дети невосполнимы, Банко. Если я спасу Юлию, потому что сейчас умру, оно того стоит. Но после меня и Дункана придут другие. Ты мне можешь не верить, но в этом мире полно людей, которые хотят добра, Банко.
– И кто будет решать, что есть добро? Ты, что ли? И другие шишки?
– Это тебе сердце подскажет, Банко. Разум обманет, а сердце нет.
Малькольм заметил, что Банко медлит, и вновь заговорил, хотя в горле у него пересохло и голос осип:
– Вы нас хоть всех опутайте цепями, Банко, это не поможет, мы все равно будем всплывать. У нас есть выталкивающая сила. И я клянусь, что непременно всплыву где-нибудь и разоблачу все твои злодейства.
– Это не мои злодейства, Малькольм.
– Какая разница? Гекаты или твои. Все вы в одной лодке. И мы оба знаем, по какой реке эта лодка поплывет и где причалит.
Банко медленно кивнул.
