– Смотри! – закричала она. – Смотри, что я наделала!
– Любимая, ты тут ни при чем. – Он попытался обнять ее, но она вырвалась и, всхлипывая, упала на колени.
– Не называй меня любимой! Меня нельзя любить! Кто полюбит детоубийцу?! – Она повернулась к Макбету. В ее взгляде светилось безумие. – Даже детоубийца не должен любить детоубийцу. Убирайся!
– Дорогая моя, иди сюда. Давай приляжем на минутку.
– Вон из моей спальни! И не трогай ребенка!
– Ты с ума сошла. Это тело все равно сегодня сожгут.
– Только тронь ее, Макбет, – и я тебя убью, обещаю! – Она взяла мертвого младенца и вновь принялась его укачивать.
Макбет сглотнул. Ему отчаянно не хватало утренней дозы.
– Ладно. Я просто захвачу кое-какую одежду и не стану тебя больше тревожить. – Он подошел к гардеробу и открыл ящик. Пусто. Макбет ошарашенно разглядывал пустой ящик.
– Сожалею, но ничего не осталось, – проговорила она, – принеси побольше. Без него нам с тобой не обойтись.
Он вышел из комнаты, но за зельем не пошел, а вместо этого послал Джека за психиатром.
Макбет вновь взглянул на часы. Сколько времени понадобится, чтобы восстановить ее помутившийся разум?
Словно отвечая на его вопрос, дверь скрипнула, и Макбет вскочил. На пороге стоял какой-то коротышка с жиденькой бороденкой. Нависавшие над глазами веки были, казалось, в несколько раз больше самих глаз.
– Ну как там? – спросил Макбет. – Господин… э-э…
– Господин Альсакер, – подсказал Джек.
– Я дал ей успокоительного, – ответил психиатр.
– А что с ней случилось?
– Сложно сказать.
– Сложно? Вас называют лучшим психиатром в этом городе.
– Весьма польщен, господин Макбет, но даже лучшим не всегда известно, на какие фокусы способен человеческий разум.
– Вы ее вылечить.
– Как я уже сказал, о разуме нам известно так мало, что с вашей стороны весьма самонадеянно просить…
– Доктор, я не прошу. Я выдвигаю ультиматум.
– Ультиматум, господин Макбет?
– Если вы не вылечите ее, мне придется арестовать вас по закону о шарлатанстве.
Альсакер пристально разглядывал его из-под гигантских полуопущенных век.
– Вижу, вы не выспались и не в себе, комиссар. Я бы рекомендовал вам воздержаться сегодня от работы и остаться дома. Что же касается вашей жены…
– Вы ошибаетесь, – заявил Макбет, вытаскивая кинжал, – а в наше непростое время наказание за скверно выполненную работу бывает невероятно строгим.
– Господин Макбет… – начал было Джек.
– Хирургия, – продолжал Макбет, – вот что делают настоящие доктора. Они отрезают больной орган. Они не думают о боли, которую причиняют пациенту, – иначе они испугались бы. Они отрезают небольшой кусочек – опухоль или гниющую ногу – ради спасения всего тела. Сами по себе ни опухоль, ни нога не опасны, но ими следует пожертвовать. Разве я не прав, доктор?
Психиатр склонил набок голову:
– А вы уверены, господин Макбет, что обследовать нужно вашу жену, а не вас?
– С условиями вы теперь знакомы, доктор.
– Мне пора идти. Так что, если хотите, можете воткнуть этот кинжал мне в спину.
Альсакер повернулся и двинулся к лестнице. Макбет посмотрел на собственную руку, сжимающую кинжал. Господи, что же он творит?
– Альсакер! – догнав врача, Макбет бросился перед ним на колени. – Пожалуйста, вы должны, должны ей помочь! Кроме нее, у меня никого нет. Нужно вернуть ее! Верните мне ее! Я заплачу любые деньги.
Альсакер провел рукой по бороде.
– Зелье Гекаты, да? – спросил он.
– Нет, пауэр, – ответил Макбет.
– Ах, ну да, конечно.
– Вам он знаком?
– Под разными названиями, но состав всегда один и тот же. Людям кажется, что это антидепрессант, потому что сперва этот наркотик поднимает настроение. А со временем они превращаются в психопатов.
– Да-да, именно на него она и подсела…
– Я спросил, на что подсели вы, Макбет. Но сейчас я и сам вижу. И давно вы употребляете?
– Я…
– Судя по всему, достаточно недавно. Сперва разрушаются зубы. Потом рассудок. А из тюрьмы, в которую загоняет вас психоз, довольно сложно выбраться. Знаете, как называют тех, кто подсел на «силу»? Узниками.
– Слушайте…
– Узниками. Забавно, правда?
– Альсакер, я пока еще не ваш пациент. И я умоляю вас – не уходите, сделайте все, что в ваших силах!
– Я вернусь, обещаю, но сейчас меня ждут другие пациенты.
– Джек! – бросил Макбет, не сводя глаз с врача.
– Да, господин Макбет.
– Покажи ему.
– Но…
– Это врачебная тайна, и он не имеет права ее разглашать.
Джек распеленал мертвого младенца и показал его доктору, а тот отшатнулся, в ужасе прикрыв рот ладонью.
– Она думает, что это ее ребенок, – сказал Макбет. – Доктор, умоляю, пусть не ради меня или нее, но ради этого города.
Дверь за Макбетом закрылась, и в ухе у него что-то щелкнуло. Он наконец-то попал в психушку – так ему показалось. Стены в тесной комнатушке были обиты чем-то мягким, а из-за стекла сбоку на него смотрели трое мужчин.
– Не бойтесь, – сказал человек, сидящий за столом, – я просто задам вам несколько вопросов. Это не займет много времени.
– Я боюсь не вопросов, – сказал Макбет, усаживаясь на стул, – а ответов.
Ведущий улыбнулся, музыка за стеклом стихла, и он приложил палец к губам, а на стене загорелась красная лампочка.
– С вами программа «На злобу дня» и я, Уолт Кайт, – прокартавил мужчина, наклонившись к микрофону. – Сегодня у нас в гостях новый любимец наших горожан – комиссар полиции Макбет. Совсем недавно он уничтожил Рыцарей севера, одну из самых сильных наркогруппировок в городе, а сейчас разыскивает их подельников среди полицейских. Он завоевал сердца горожан и во многом благодаря своему красноречию пробудил в них надежду на то, что мы вступаем в новую, более радостную эпоху. Вы полицейский, Макбет, а давать такие обещания присуще скорее политикам, вы не находите?
Макбет кашлянул. Он чувствовал, что готов. И что доза пришлась как раз кстати.
– Я обычный человек, Уолт, и в политике не разбираюсь. Я просто рассказываю о накипевшем. И вот что я скажу: у этого города вполне хватит сил, чтобы вновь встать на ноги. Главное – желание. Ни комиссару полиции, ни политикам поднять город с колен не под силу, это – задача самих жителей города.
