– Скорость линкор сбросил крепко, – вещает между тем помполит. – Меньше ход – больше шансов его поразить.
Главное – не это.
Главное, что второй итальянец вынужден подстраиваться под флагмана-подранка, хотя сам даже не поцарапан.
– Огонь по «Кавуру».
Снизу, из артиллерийского поста, сверху, с дальномерного – недовольный стон. Артиллеристам охота добить хотя бы одного, отомстить за товарищей.
В боевом информационном посту Косыгин зубами скрипит. Он и его люди – справляются, пока. В посту энергетики и живучести его непосредственный подчиненный, старший лейтенант, голос сорвал, диктуя, какие маховики открыть, куда пустить воду, чтобы спрямить дифферент от последних затоплений в кормовой части. Играет на трубопроводах, клапанах и задвижках, точно на громадном органе. Вместо мощной фуги – ровный киль крейсера, точность его огня.
Это – маленькая часть ответственности старшего помощника. Он отвечает за боеспособность корабля в целом. Каждый взрыв, пожар, тонна принятой воды кувалдой бьют именно по нему.
Вот опять восьмидюймовый снаряд, опять работа «Больцано»… Вот бы по нему приложили! Какая разница, насколько хорошо он защищен, и какого калибра у него орудия, если он так стреляет? Были бы у линейного крейсера оконечности из обычной стали – уже нахлебались бы водички, и от собственного полного хода, и от близких разрывов. По счастью, нос и корма у «Фрунзе», пусть и тонкие, но сделаны из брони. Американская STS вполне годится в качестве конструкционной стали, только что дорога. Решение спорное – в тридцать третьем, когда утверждали проект модернизации. Полностью оправданное – сейчас. А как было заманчиво сэкономить, вместо усиления оконечностей линейного крейсера построить пару подводных лодок… Адмирал Галлер искушению не поддался, с верфей Норфолка сошел не дешевый корабль, а нужный.
Способный не только показывать флаг по всем морям, но и воевать.
Значит, и терпеть вражеский огонь – столько, сколько нужно. Со своим огнем дела обстоят похуже.
Сначала – доклад старшего артиллериста:
– Расход боеприпаса – пятьдесят процентов.
Еще есть чем воевать, тем более, у врага наверняка немногим лучше. Пристрелка по «Кавуру» переходит в накрытия… Но тут следует сообщение старпома:
– Попадание в барбет башни номер три, без пробития. Башня заклинена.
Крейсер потерял треть боевой мощи. Аварийные партии заняты: тушат пожары, укрепляют переборки, за которыми уже плещется вода. А тут кусок брони, которая и должна защищать механизмы башни, заклинил подшипники.
Устранить – никак. Командир невезучей «домоседки» уже снаружи, лицезреет повреждения: чудовищную вмятину, из-за которой к месту заклинивания без газорезки не пролезть.
Лаврову доложили – выматерился под нос.
– Продолжать демонстрационный огонь в сторону противника.
Это выигрывает немного времени на размышления. Пока враг не осознал успех и не ободрился, нужно что-то сделать.
– Расход фугасных снарядов?
– Восемьдесят процентов.
– Так…
Лавров щурится в толстенное стекло. В идеале нужно выпустить все фугасы, а потом отступать, маневрировать, держа неприятеля на строго выверенных курсовых углах – так, чтобы и носовые башни могли стрелять, и расстояние до врага не сокращалось. Теперь, без кормовой башни, отворачиваться как-то неловко.
– Они сделали из нас «Страсбург», – сказал Лавров. -Все пушки вперед… Во что бы нам гадов-то переработать? Ну-ка… боевой информационный! Иван Иванович, что вы давеча говорили про пояса «Кавуров» – не исправлено?
В трубке шипит и свистит: сотрясения растрепали связное хозяйство.
– Такими сведениями не располагаю, товарищ капитан первого ранга. Могу предположить, что количество принятого для рейда топлива такую возможность практически исключает.
То есть сведения старые, и можно обмишулиться. Только выхода, по большому счету, и нет. Как бы худо ни приходилось, «Фрунзе» нужно держать хвост трубой – тогда вражины, даст Бог, сломаются. Покажи повреждения, начни отходить – добьют, без вариантов.
А теперь начинаем считать шансы. По справочнику «Кавуры» забронированы не то чтобы очень хорошо, но от «Фрунзе» хватит. Если верить разведке – вранье, пыль в глаза. Главные броневые пояса у них под волной, в водице. Вот и выходит, что даже с шестью стволами против двадцати у «Фрунзе» есть шансы. Того самого сорта, когда или грудь в звездах, или голова на корм акулам…
Помполит как раз собирался что-то сказать, но не успел.
Лавров метнулся к столику, на котором карта с курсовой прокладкой. Не стал тратить времени на то, чтобы взять в руки линейку, пальцами измерил расстояние до некоей точки перед носами вражеских линкоров.
– Четыре минуты, – буркнул под нос, – значит, так…
Шагнул к машинному телеграфу, двинул рукоять вперед – так,
что рамка указателя обвела слова « Самый полный вперед».
– Машинное, – сказал Лавров в микрофон, – слушайте меня. Сейчас нужна каждая десятая узла, каждый оборот. Сейчас решится все… На руле! Курс сто семьдесят три.
Линейный крейсер выбросил последний залп в «Джулио Чезаре» и начал неторопливый из-за здоровенного бульба разворот. Его нос нацелился в открытое море, в точку, где будет мидель-шпангоут итальянского флагмана минут через десять.
12.49. ЭМ «Базилисса Ольга», мостик
Когда задняя башня русского крейсера пропустила залп, греки на мостике «Базилиссы Ольги» подобрались, затаили дыхание. Когда снова рявкнула – выдохнули. Все в порядке. Надо ждать.
И тут «Фрунзе», горящий, издырявленный, повернул на врага.
Общее мнение озвучил командир отряда:
– Он что, этот ксенос, совсем с ума сошел?
– Не знаю, ваше превосходительство, – откликнулся флагманский штурман, что тоже смотрит на бой. – Но они снова делают двадцать семь узлов… Дмитрий Солунский им валы крутит, что ли?
– Да какая разница, святые, черти или призрак коммунизма? Они выскочили из эллипса рассеивания. Итальянцам заново пристреливаться…
Теологос вполуха слушает подчиненных. Не отрывая бинокль от глаз, разглядывает корабль, что летит на врага – под боевыми вымпелами, по лазурной глади, на которой пока -ненадолго – не видно всплесков. Похоже, если нет желания драться в одиночку, без русских – пора.
Союзнический долг? Верный – или не очень – момент? Про это пусть пишут в книгах. Теологосу Стратосу неохота подвести друга, у других друзей которого в далекой Москве, на адмирала есть интересная папочка…
