Сейчас толстые стальные плиты, из которых сложены башни «Фрунзе» – защита не лучше тонких листов, что стоят на британских крейсерах. Хороший артиллерист всегда в ладах с математикой, так что лейтенант мгновенно просчитал разницу для себя лично.
Если снаряд взорвет родную «Тихоокеанскую» – ему так и так не выжить. Башня номер три, « Домоседка», из игры выбыла. Огонь не ведет, зарядов внутри нет, заслонки в погреб закрыты. Даже если ее в куски разнесет, на судьбе корабля это не скажется. Вот если достанется «Марии Федоровне»… Шутка в том, что эта башня – с «Императирицы Марии», черноморского линкора, что был построен позже превратившейся во «Фрунзе» «Полтавы». Броня у нее толще и совершенней, держать чужие снаряды должна дольше. Вот и выходит, что лично для лейтенанта приказ означает увеличение риска меньше, чем вдвое.
Зато для всего корабля…
– Открывай заслонки! – крикнул командир башни в боевые отделения. – Теперь, парни, рискуют все поровну. Или все живы, или все на воздух… Это и есть – настоящий линейный крейсер! Это – здорово!
Это, в его понимании, и есть истинный крейсерский шик, а не надраенная до блеска палуба и не белоснежность матросских форменок, такая, что на фотографии видно только ленточку и черные очи… Лейтенант видит только смерть или славу, и не ведает, что трюмные механики размещают на днище столь восхитительного корабля подрывные заряды.
12.56. ЛКР «Фрунзе», задняя надстройка
Дыхание главстаршина Веренич все-таки сбил – пока лез наверх, этаж за этажом. Их в задней надстройке пять. Первый и второй – жилые, тут обитают младшие командиры. На третьем обустроен кормовой артиллерийский директор… Тут в «норе» и прореха: острые края рваного железа, светлое до белизны небо, запах дыма – горький от пороха, сладковатый от масел и топлива. Прореха сквозная, с одной стороны влетело, с другой вылетело. Внутри – мешанина рваных проводов, вонь горелой резины. Удивительно, что ничего не искрит…
Пришлось сделать остановку. Кабели, что ведут к антенне уловителя, должны быть здесь. Перебиты? Те, что с нужной маркировкой, как будто целы. Значит, надо лезть дальше. Если они повреждены где-то еще, проще будет бросить новые провода вниз, в «трубу». Это быстрее, чем копаться в перебитом снарядом пучке кабелей.
Бронедверца, что ведет на площадку с кормовым артиллерийским постом, с виду заклинена. Но сам-то директор снаружи… Значит, его тоже можно подключить к связи, вернуть в бой. По уму артиллеристы должны ломиться в «трубу» с той стороны – чтобы починить линию связи. Или – убедились, что не выходит, и тащат времянку через небронированную часть надстройки?
Веренич мысленно пожелал пушкарям успеха, а сам полез выше.
Рука-нога, рука-нога… Скобы, скобы, скобы… Вот и конец пути: еще один люк, при нем кнопка.
Палец вдавливает кнопку раньше, чем в голове всплывает подозрение, что проводка перебита. Так и есть: люк неподвижен. Парового привода тут, наверху, нет – и правильно, а то как бы Николай лез мимо паропровода высокого давления, из которого вырван здоровенный кусок? Так что все правильно сделано, наверху – не внизу, люк пусть и броневой, но прорезан не в шестидюймовой главной палубе. Этот весит не тонны, а так, побольше центнера… что для одного главного корабельного старшины, пусть даже комсомольца и отличника боевой подготовки, несколько многовато.
Что остается?
Стучать.
Как говорил в деревне батюшка: «толцыте, и отверзнется, и дастся вам»… «По шее», – уточняли юные пионеры. А прав оказался поп: чьи-то руки наверху провернули маховик, раздалось дружное хэканье – и люк откинулся, открыл кружок синевы с перистым облачком и четыре лица под шарового цвета касками. В отличие от бортов и надстроек, зенитчиков до войны в белый цвет перекрасить не успели.
– Добро пожаловать в царствие поднебесное, старшина. Крепкие руки помогли влезть наверх и твердо встать на
подволок.
Вот оно, царствие поднебесное – предпоследний этаж. Выше – только антенны. В том числе и совершенно целая «кроватная сетка» радиоуловителя.
– Я наверх, – сказал Веренич.
На него смотрели с сочувствием и восхищением.
Здесь-то хотя бы противопульная броня есть.
Там, наверху – ничего. Только нежные ламповые потроха радиоуловителя – и свистящие рядом осколки.
12.56. ЛКР «Фрунзе», боевая рубка
В окуляры врезаются черные профили – силуэты небольших кораблей, нарисованных на бортах итальянских линкоров. У них, под обманными носами, изображены фальшивые буруны, так что кажется, будто идут они совсем не туда, куда сам линкор. Интересная у итальянцев окраска. Нос и корма выкрашены в цвет спокойной воды, и хотя сейчас их отлично видно – кажется, будто корабль идет в две стороны разом. Если бы еще и стрелять за двоих начал…
Иван Патрилос замер: нарисованные башни послушно дали залп. По сравнению с линкором, неубедительный, но как это вообще может быть? Помотал головой – дошло. Тем более, штурманам, что ведут прокладку, сообщили:
– Двенадцать пятьдесят шесть, «Чезаре» открыл огонь средним калибром.
На карте будет нарисован условный значок, указано время и дистанция. Если в бой пошли шестидюймовки – враг близко. Но – не отворачивает, и точка! Терпит огонь, отвечает своим.
«Фрунзе» то ли везет, то ли не очень: на сближении итальянский линкор получил первое попадание. Бронебойный снаряд прошил надстройку «Кавура» между трубами и красочно разорвался позади. Никакого видимого эффекта, но лиха беда начало!
К советскому крейсеру итальянцам пришлось пристреливаться заново. Мало того, что на курсе рыскает, строго в пределах рекомендованных наставлениями двадцати градусов, так и ход прибавил больше, чем от него ожидали. Но двадцать орудий -не шесть. Универсальной батареи правого борта, можно считать, нет. Расчеты разбитых орудий так и не дождались возможности пострелять по вражеским кораблям. Их забрал Косыгин, в пополнение аварийным партиям. У него рук не хватает, второй снаряд пришелся в нос, чуть левее форштевня, и, что особенно паскудно – над самой ватерлинией. Противоосколочный корпус крейсера даже не взвел ему взрыватель, так что «ворот» на половину носа не вышло, лишь дыра, которую, увы, не заколотить -на полном ходу вода прет в пробоину с таким напором, что пару отсеков по носу Михаил Николаевич отстоять не сумел.
Впервые за бой старший помощник «Фрунзе» не сумел удержать ровный киль.
– Дифферент на нос – полтора градуса, – доложил старпом в боевую рубку. – Пожары контролируются. Затопления контролируются. Непотопляемость – восемьдесят пять процентов…
