– Что со мной произошло? – глотая слезы, спросила Джессика.
Встряхнув головой, Мэттью присел на край кровати. Джессика вздрогнула и напряглась, боясь, что он заденет ее живот, который очень, очень болел.
– Когда схватки замедлились, я подумал, что все идет как надо. Мы смеялись в родильной палате, а потом у тебя вдруг начались ужасные боли… – Вспоминая об этом, он закрыл глаза.
– Это я помню.
– Я не знал, что делать. Я до смерти испугался, Джесс. Просто до смерти испугался. Это был самый тяжелый момент в моей жизни. Я побежал позвать на помощь, меня не было всего несколько секунд, буквально несколько секунд, а когда я вернулся в палату с доктором, то нашел тебя упавшей, без сознания. Это был кошмар. Все закрутилось с дикой скоростью, и команда здешних врачей оказалась просто великолепной. Они выгнали меня из палаты, я хотел остаться с тобой, но они мне не разрешили. Они положили тебя на каталку и покатили куда-то. Я просто сидел в коридоре и ждал, пока они сделают тебе кесарево сечение. Никогда в жизни время не тянулось так медленно.
Джессика кивнула. Это все, что ей нужно было узнать, как будто для доказательства было недостаточно болезненного разреза на животе.
– У тебя произошел разрыв плаценты, у Лилли замедлилось сердцебиение, и она получала кислород не в том количестве, которое ей было необходимо. И у тебя открылось кровотечение. Сильное кровотечение… – Он провел ладонью по глазам и лицу, словно пытаясь стереть с него следы тяжелого воспоминания. – Все были в страшной панике. Я бы не хотел снова пережить это.
– О боже, Мэтт, – зарыдала она. Все случившееся было так не похоже на те сентиментальные переживания, которые должны были еще больше укрепить связь между ними и о которых она размышляла прежде. Ею овладело смятение. Казалось, Мэттью рассказывает о ком-то другом, как будто она проснулась с похмелья и совершенно не понимает, как оказалась здесь, в этом самом месте, и зачем пришла сюда. Это пугало и сбивало с толку. – Мне это не нравится.
– Я понимаю, Джесс. Но теперь все хорошо, и это главное. – Он говорил убедительно. – Твои родители безумно волновались. Я разговаривал с ними сегодня утром и сказал, что теперь все хорошо.
Из кроватки послышалось тихое хныканье. Мэттью, как по команде, отпрыгнул от кровати и взял их крохотную дочь на руки.
– Вот она, и ей не терпится познакомиться с мамочкой! – Аккуратно и легко подняв ее, словно он всю жизнь держал на руках новорожденных, Мэттью, поддерживая головку младенца, положил его на согнутую в локте руку своей жены.
– Какая она маленькая, – заметила Джессика, отгибая одеяло и разглядывая свою дочь, одетую в бледно-розовый комбинезон, подаренный матерью Мэттью. Он был ей велик. Рукава были аккуратно подвернуты на миниатюрных запястьях, штанишки свисали с ножек и пузырились на животике. Первое, что заметила Джессика, это то, что ее рука совсем не ощущала тяжести, это, скорее, было похоже на мешочек с костями, чем на настоящего человека. Потом она обратила внимание на густые темные волосы, взлохмаченные, словно их специально так уложили. Крохотные кулачки быстро метнулись к лицу, нанося удары по какому-то невидимому предмету, девочка засучила ножками, извиваясь в своем наряде из махровой ткани. У нее был маленький приплюснутый нос, а глаза были плотно закрыты. Ноготки были просто крохотными и уже отросли.
– Разве она не красавица? – Мэттью внимательно посмотрел на дочь с выражением безмятежной радости на лице.
Джессика кивнула. Она погладила пальцем пухлую щеку своей малышки. Поднеся ее к своему лицу, она вдохнула ее запах. Она благоухала.
В палату вошла другая медсестра с бутылочкой смеси.
– Привет, мамочка, – радостно улыбнулась она Джессике белозубой улыбкой.
Привычка называть рожениц их новым титулом явно не теряла своей привлекательности.
– Не мог бы ты сделать это, Мэтт? – Джессика почувствовала, как при мысли о том, что ей нужно покормить ребенка, у нее в груди нарастает паника. Приподняв на руках малышку, она смотрела, как Мэттью подхватывает ее и нежно прижимает к груди. Ее головка аккуратно лежала в изгибе под его подбородком, где идеально умещалась.
– Да, конечно. Ты думаешь, что не сможешь сама?
Джессика покачала головой.
– Это понятно, Джесс. Твой организм пережил большое потрясение. Все в свое время, любовь моя. – Удобно устроившись на синем виниловом стуле, он стал кормить свою дочь, при этом он ворковал и разговаривал с ней.
Джессика наблюдала за тем, как ее дочь сосет губками и глотает желтоватое молоко. Ей захотелось, чтобы Лилли унесли обратно в палату для новорожденных, оставив ее с Мэттью наедине. Все, чего она желала, это лежать в его объятиях и слушать, как он говорит ей о том, что все будет прекрасно.
Некоторое время спустя Джессику разбудил вопль свекрови. Маргарет Дин вошла в палату, опережая своего мужа, и улыбнулась невестке, бросаясь к стулу, сидя на котором Мэттью баюкал их новорожденную девочку. Вытянув вперед руки, в накинутом на плечи темно-синем кардигане, пузырящемся на спине, как накидка, она сжимала и разжимала пальцы, как будто готовилась получить медаль после того, как пересечет финишную прямую.
– О боже мой! О, дайте мне посмотреть на нее! Она восхитительна. – Это она бросила через плечо мужу, переминавшемуся с ноги на ногу у двери с огромной охапкой желтых роз, мешающей ему видеть происходящее и слегка угрожающей его равновесию.
– Мне довольно сложно что-либо увидеть сейчас, Маргарет. У меня в руках, черт побери, охапка цветов!
Джессика увидела, что Мэттью встает и осторожно передает Лилли на руки ее бабушке.
– О боже! О, вот ты какая, моя дорогая малышка! – От волнения Маргарет говорила низким голосом, нагибаясь и неловко разводя руки, словно она готовится получить такой эфемерный подарок, который может исчезнуть при малейшем движении или дуновении ветерка. Джессика видела, что по щекам Маргарет текут слезы, и обратила внимание на то, какой полный любви взгляд она бросила на своего мужа, как будто, держа на руках внучку, она перенеслась на двадцать четыре года назад, когда сама лежала в родильной палате. Ощущение от того, что она держит младенца и слышит его дыхание, оживило в ней воспоминания, и на какое-то мгновенье она почувствовала себя совершенно, совершенно потерявшей голову от любви.
– Ну, ну! Довольно. – Энтони Дин, положив огромный букет на тумбочку, подошел к жене. Обняв ее за тощую спину, он разглядывал Лилли Роуз из-за плеча жены, повернувшись, он ласково поцеловал ее в голову – Джессика никогда не видела, чтобы они относились друг к другу с такой нежностью.
Энтони кашлянул, стараясь скрыть выдававшие его эмоции. Наконец он повернулся к невестке.
– О, Джесс! Поздравляю тебя! Ты отлично поработала, моя девочка!
– Привет всем, – окликнул Роджер, стоя в проеме двери. Сияя, он вошел в палату, зажимая в руках розового плюшевого медведя с бантом на шее. Корал семенила вслед за ним, щеголяя большим значком с надписью «Я – бабуля!».
