— Итак, — сказал Негрет как ни в чём не бывало. — Кто первый?
Гости переглянулись. Негрет посмотрел на мистера Винджа, с удивлением поймав себя на том, что ждёт не дождётся, когда этот странный человек в носках с ромбиками начнёт свой рассказ. Но мистер Виндж сосредоточенно мешал ложкой в чашке и определённо не собирался рассказывать никаких историй. Во всяком случае, пока. Майло посмотрел на доктора Гауэрвайна, но и тот тоже помалкивал.
Наконец миссис Геревард постучала ложкой по ободку кружки.
— Думаю, я могу рассказать историю, — чопорно произнесла она.
Все взоры обратились к ней.
— Род мой древний и почтенный. — Старая леди неспешно помешивала чай. — Возможно, уместно будет рассказать одну из историй, которые отец называл в шутку «подержанными», поскольку в нашей семье их передавали из уст в уста. Хочу рассказать вам историю под названием «Только глупец насмехается над судьбой». Слушайте же.
— Мы и так слушаем, — проворчал доктор Гауэрвайн.
Миссис Геревард собралась было осадить его, но Джорджи её опередила:
— Нет, док, это традиционное начало фольклорных историй. Так рассказчики давали понять слушателям, что они начинают.
— Ага, — сказал Негрет, вспомнив, что некоторые истории из «Записок раконтёра» начинались именно так.
Миссис Геревард сложила руки на груди.
— Если вы готовы слушать.
Доктор Гауэрвайн закатил глаза:
— Простите, что перебил.
— Ничего, — надменно ответила старая леди. — Слушайте же.
Глава пятая
Признак и пилигрим
— Слушайте же! В маленьком городке у залива жил-был юноша. А работал он чуть дальше к северу, в городке побольше. Звали этого юношу Джулиан-пилигрим, и дважды в день он проходил шесть миль по дороге, тянувшейся вдоль побережья. Рядом с океаном высились ребристые дюны, покрытые морской травой, а дальше тянулась дорога, кое-как мощённая по всему пути; маленькие камушки постоянно попадали в разношенные ботинки Джулиана и ранили ноги. Казалось, будто сами камни стыдились такой дороги и пытались сбежать, как только могли.
— Пилигрим? — на этот раз перебила Джорджи. — То есть скиталец?
— Всему своё время, я до этого дойду, — процедила миссис Геревард сквозь зубы.
— Скиталец? — переспросил Негрет. Среди рассказов в книге была история под названием «Пилигрим и крапива», но он до неё ещё не добрался. — А кто такие пилигримы? — Он что-то такое слышал. Вроде бы Мэдди упоминала про них, когда они придумывали ему персонажа, но толком он не помнил.
— В легендах так называют странников. Людей, которые, можно сказать, живут в дороге. Ну, речь обычно про особенные дороги. — Джорджи весело улыбнулась, а миссис Геревард нахмурилась. — Простите.
— Пожалуйста, не портите рассказ, юная леди. Продолжим. Однажды летним вечером Джулиан возвращался домой, и небо было прекрасным, как никогда: ясное-преясное и полное звёзд, казавшихся ослепительными брызгами белой краски. Было так светло, что Джулиан потушил фонарь. Удовольствие портил лишь камень, попавший в ботинок и особенно болезненно ранивший ногу.
Он остановился, снял ботинок и пробормотал: «Хотелось бы, чтобы эти камни оставили меня в покое. Чего бы я пожелал, так это стать мэром города и отремонтировать дорогу». Такое можно сказать без всякой задней мысли, не думая об этом всерьёз. Но именно в тот момент с неба падала звезда.
Все знают, ну, хотя бы слышали в детстве, что если увидишь падающую звезду, можно загадать желание. Но не все помнят, что желание сбудется, только если произнести его вслух, когда звезда уже падает, но прежде, чем она исчезнет, и это почти невозможно. Но его желание — второе желание — слетело с кончика языка как раз тогда, когда звезда начала падать, так что Джулиану удалось, хотя он и не подозревал об этом.
Он вытряхнул гальку из ботинка и как раз завязывал шнурки, как вдруг из-за дюн раздался чей-то голос: «Молодой человек, вы не могли бы повторить?»
Джулиан повернулся и увидел странного, насквозь промокшего человека, пробиравшегося через дюны. «Простите, что?» — спросил юноша, когда незнакомец подошёл поближе. На нём был серебристый фрак с обгоревшими лоскутами ткани на локтях и воротнике. Брюки темнее, цвета олова, но и они были прожжены на коленях. Незнакомец вымок с головы до пят, словно бы только что выбрался из воды.
«Я спросил, не могли бы вы повторить желание, — вновь сказал незнакомец, хлопая себя по ноге серебристой кожаной кепкой, чтобы стряхнуть воду. — Я не совсем расслышал. Ну, признаться честно, я не так уж и внимательно слушал. Никому не удаётся произнести желание вовремя. Но должен сказать, что я благодарен и в любом случае исполнил бы ваше желание. В конце концов, вы же спасли мне жизнь. — Незнакомец протянул руку. — Меня зовут Метеорос. Рискую признаться в том, что ясно и так, но я — падающая звезда. Так что вы загадали?»
Джулиан смотрел, не веря своим глазам, но понял он вот что: незнакомец по имени Метеорос готов исполнить желание, которое он только что загадал. Джулиан посмотрел на ботинок, который успел надеть, а потом на дорогу, протянувшуюся перед ним. «Кажется, я сказал, что хотел бы стать мэром, чтобы отремонтировать дорогу», — осторожно признался он.
Метеорос нахмурился: «Вы хотите стать мэром? Правда? А вы хоть что-то знаете о том, как ремонтируют дороги?» Джулиан задумался: «Ну, если бы я был мэром, полагаю, этим занимался бы тот, кто умеет строить дороги». «Пожалуй, да, — сказал тот, кто назвал себя падающей звездой, с презрением поглядывая под ноги. — Хотя, честно сказать, эта дорога и так похожа на ту, какие бывают, если ваш мэр оказался на своём посту только потому, что очень этого хотел». Метеорос выбил ещё несколько капель из своей шапки, потом натянул её, отчего голова стала по форме напоминать пулю. «Слушайте. Хотите стать мэром — разумеется, я могу исполнить это желание. Но если вы захотите стать хорошим мэром — а такое, похоже, случается редко, — то так должно быть предназначено судьбой. А желание, которое идёт вразрез с судьбой… неправильное желание. Только глупец насмехается над судьбой».
«А я думаю, что только глупец полагается на судьбу, — проворчал Джулиан. — Как судьба может решить за меня?»
Негрет, сидевший на плите у камина, поёрзал на месте, мысль о судьбе вызывала смутное беспокойство. Это было то же тревожное чувство, которое охватило его сегодня утром, когда Мэдди начала расспрашивать, кем он хочет быть. Такие мысли неизбежно вели к размышлениям, какой была бы его жизнь, начнись она чуть иначе. Но если от судьбы не уйдёшь, это неважно. Может, он всё равно оказался бы в «Доме из зелёного стекла» и стал частью семьи Пайнов. Эти размышления вызвали чувство вины. Потому что если бы кто-то другой мог услышать его мысли, то подумал бы, что Майло не хотел здесь оказаться. А это неправда. Просто невозможно не думать об этом…
