— Да, я видел. Тимофеевна как-то комментировала смерть внучки?
— Комментировала? Нет. Она только закричала что-то, схватилась за сердце — и упала. Бедная женщина! Надо ей помочь с похоронами… А когда Алину будут…
— Что закричала Тимофеевна, увидев Алину мертвой?
— «Я знала, я знала, что так и будет!» — или что-то вроде этого.
— Что она знала?
Ярыжская озадаченно развела руками и отрицательно покачала головой.
— Раньше она на эту тему ничего не говорила?
— На какую тему?
— Об опасности для Алины.
— Нет. Они, конечно, боялись призраков, но не так, чтобы очень…
Кинчев рассеянно огляделся:
— А что это за дверь? — он встал и подергал ручку. — Не открывается.
Ольга Владимировна ответила беспечно:
— Это в кабинет мужа. Он ее никогда не отпирает, заходит сюда из зала, как все.
— У вас ключи есть?
— Нет. Может, у Нади есть, не знаю… А вы хотите открыть? Давайте лучше через зал пройдем.
Но следователь не спешил покидать уютную библиотеку.
— Позже. А супруг ваш где?
— По делам поехал в столицу. Вчера еще.
— Когда планирует вернуться?
— Собирался вообще-то завтра…
— Вы ему уже сообщили об убийстве?
— Да, только что. Он так расстроился!
Кинчев приоткрыл балконную дверь, небрежно скользнул взглядом через стекло и пошел к винтовой лесенке. Осмотрел ее кованую металлическую оградку.
— Узор в стиле модерн, — сказала Ярыжская.
— Вы ее меняли? Во время ремонта?
— Нет. Зачем? Она прекрасно сохранилась. Заменили только деревянные части — ступени и перила.
— Да, вижу, новенькие, — следователь без почтения затопал вверх по сияющим новизной ступенькам. Он уже заметил, что все в доме ходят исключительно в тапочках, и его грубые теплые ботинки не соответствуют музейной изысканности обстановки.
Ольга Владимировна последовала за ним.
Тесная башенка оказалась очень светлой и уютной: огромные окна, свисающая с кашпо зелень, посредине — круглый стол и легкие изогнутые стулья. На один из них и уселся Кинчев. Ярыжская примостилась напротив.
— Часто тут время проводите?
— Поверьте, некогда. Пару раз чай пили на закате.
— Чем вы заняты?
— Домом, конечно. Этот ремонт потребовал не только материальных затрат, но и… Поверьте, столько нервов ушло! У нас тут киевский дизайнер работал, светило в области реставрации, самый лучший. Может, слышали — Буруковский? Нет? Он вот-вот опять приехать должен. У него такие требования к материалам! И к качеству! Я, говорит, халтуры не потерплю, у меня — имя! Сам все проверял, в каждую щель… Кирилл весь в своих делах, а ремонт был на мне. Сначала нам попались такие халтурщики! Потом Валентин с Запада бригаду привез.
— Валентин?
— Ну да, наш дизайнер, Буруковский.
— Мне показалось, что рабочие — местные.
— Конечно! Та бригада все закончила и уехала. А паркет на первом этаже заканчивают местные. Тоже неплохие мастера… Ну, и еще в тех спальнях узор попроще. Да, уж там совсем немного осталось. Господи, как я устала от этого ремонта! Все уговариваю мужа поехать отдохнуть…
— Почему вы решили обосноваться именно тут, в Барвинковцах? Вы же недавно тут живете, правда?
— Муж приобрел завод. И собирается расширить производство… Перспективы неплохие… Минеральные воды, они прямо под ногами текут, надо же осваивать. Это здоровье людей! — Ольга Владимировна красивым дирижерским жестом подчеркнула это утверждение. — Ну и… экология тут неплохая… и места красивые.
— Да, красивые… — Кинчев встал и посмотрел в окно. — Ограда вокруг вашего сада — тоже старинная?
— Местами — да, а кое-где сделали заново по образцу. Только это не сад, а парк. Тут почти нет фруктовых деревьев.
— Вижу. Елки. А гараж?
— Что?
— Гараж — новый построили?
— Нет. При музее там сарай был.
— Очень неплохой сарай.
— Раньше в нем и сарай, и конюшня были. Он очень большой.
— То есть там легко можно спрятаться?
— Вы меня пугаете!
Кинчев улыбнулся:
— Чем?
— Кто-то прячется в гараже…
— Я такого не говорил.
— Ну, может спрятаться.
— Вы часто там бываете?
— Вообще-то — да. Выезжаю почти каждый день.
— Вы сами запираете?
Она растерялась:
— Ну, иногда не запираю. Днем. Если приехала — и скоро снова поеду. Территория охраняется. И дворник поблизости. Он тоже, когда здесь прибирает, открывает. Там у него эти… всякие… инвентарь.
— Он и ночует здесь?
— Нет, никогда. У нас — восьмичасовой рабочий день. И по два выходных. Люди, конечно, иногда сверхурочно работают, но это оплачивается дополнительно.
— Кто работает сверхурочно?
— Надя Щукина. И та бригада работала, которые раньше…
— Так-так… та-а-ак… — Следователь спустился назад в библиотеку, к высоким мощным шкафам и мягкой мебели. — У Алины Зацепы были враги? Ей кто-то угрожал?
Ярыжская снова развела руками:
— Мне она ничего не говорила. Но чего-то боялась.
— Призраков?
— Мне кажется, не только.
— Из чего это было видно?
— Не знаю. Смотрела так.
— Может, она боялась вас.
— Меня?! С чего бы это?
— Ну, вы — хозяйка, боялась не угодить.
— Поверьте, я бы это заметила. Спросите у Нади, я кого-то хоть раз обругала? Не в моих правилах запугивать людей.
— Неужели она призналась бы, даже если и так? — оба понимающе улыбнулись. — Скажите лучше, как можно попасть в особняк незамеченным? Через задний ход, через парадное?
— Да как угодно! Ну… Черный ход всегда заперт.
— Который?
— Оба. Но почему именно через дверь? Поверьте, если кто-то захочет, он и в окно влезет, и через балкон. Разве нет? Я говорила мужу, что надо поставить решетки. Хотя бы на окна первого этажа. Но дизайнер отговорил, это нарушит восприятие ансамбля. Думаем провести сигнализацию.
— Значит, вы не чувствуете себя в безопасности?
— Поэтому мы и платим охране. Со временем будет больше прислуги, может, и порядка будет больше. Будут следить. Для собственной же безопасности.
