А Боре Туру, как всегда, не хватало благоразумия.
Он обошел парк и решил, что хозяйственные постройки, ели и кусты неплохо прикрывают от внимательных глаз охраны захламленный уголок возле мусорницы. Темноты дожидаться не стал. Молниеносно перелез через забор именно там и оказался на вражеской территории.
С тыла дом имел два входа. К одному со всех сторон вели хорошо утоптанные дорожки, второй прилепился сбоку оставленным сиротиной. Борис решил поискать счастья именно там.
Естественно, дверь была заперта. Тур немного потоптался вокруг, позаглядывал в окна — темно, ничего не разберешь. А вот на втором этаже светится. Оттуда звучит музыка. Что-то такое знойное, возбуждающее. Аккордеон. Недавно он уже слышал эту мелодию… А еще из дома приглушенно доносится полузнакомый фальцет. Что-то неразборчивое… Вдруг громче: «Ну, ты, Валь, как всегда! Шутишь или обидеть хочешь?»
Ну, блин, неужели снова это плюгавое чудо в темных очках?
Боря некстати вспомнил, что в интернатские годы его прозывали не только Барсуком, но иногда и Барсом, задумал заглянуть в окно второго этажа и полез на ель.
Оттуда его и стащили за ноги трое крепких охранников. Неудобно свалившись на снег, он не смог дать им достойный отпор. Как положено, смачно матерясь, ребята в униформе ударили схваченного несколько раз между ребер и ловко надели наручники.
Коротко подстриженный коренастый амбал матерого спецназовского вида деловито консультировался по старомодному мобильнику с антенкой:
— Поймали на горячем! Прямым ходом в окно лез! Его прям сразу в милицию или сначала к вам? Га? Пойняв! — Привесил мобилку к поясу и самодовольно скомандовал двум молодым: — К шефу его, пацаны! Сперва сами пообщаемся.
Судя по удовлетворенным лицам охранников, это приключение настолько повысило их самооценку, что они смотрели на Тура, как на весьма симпатичное явление.
Окружив его с трех сторон, с веселыми непечатными восклицаниями повели к дому.
Сказочно-киношное богатство прихожей ошеломило Борю настолько, что он и сопротивляться забыл. Это ж сериал «Династия», дворец магараджи, фантастическая опера, но только не обычное жилище! И льющиеся сверху аккордеонные переборы…
Кирилл Иванович не поленился лично спуститься вниз.
Некоторое время они с Борисом молча рассматривали друг друга (Свинаренко изрядно раздобрел и похорошел за последние пять лет), потом хозяин гостеприимно развел руки:
— Кого я вижу! Вот так встреча! Такие люди — и на свободе! Ты из тюрьмы сбежал или отпустили?
Услышав приветствие с тюремным запахом, охранники понадувались от спеси: не какого-то там бродягу — настоящего преступника поймали!
Боря, как это с ним обычно случалось, не сразу нашел слова для ответа. А Кирилл, потирая руки, распорядился:
— Так, давайте его в мой кабинет. Я с ним тет-а-тет переговорю.
Шикарные ступени они пересчитали почти строевым шагом. Быстро проскочили музейную галерею и, ловко стащив с него куртку, в четыре руки водрузили Бориса на стильный гнутый стул. Музыка здесь звучала еще выразительнее — хороший, звучный магнитофон находился где-то недалеко, может быть, за стенкой.
— Э! Какого вы! — запоздало закричал Тур.
— Ты здесь лучше того… Молчи, — строго посоветовал один из молодчиков хриплым тенором.
— А какого вы мою куртку порвали? — Попробовал встать, но держали его профессионально.
Тенор искренне удивился:
— От эту куртку? Га? Эту рвань? Я ее под крыльцом брошу, нехай на тебя подождет, — и не поленился наклониться за действительно убогой Борисовой одежкой.
— Чтобы он тут не башибузучил, прикрутите-ка покрепче, — скомандовал гостеприимный хозяин.
Один из охранников вытянул из кармана длинный кусок провода.
Латиноамериканская мелодия за стеной сменилась попурри на темы приблатненных одесских песен. Тур понял, что влип крепко. И наконец обратился к Свинаренке-Ярыжскому:
— Боитесь, что прибью, Кирилл Иванович? Разве есть за что?
— Упаси, Господи, Боренька, просто знаю твой характер, ты сначала кулаками машешь, а потом уже думать начинаешь.
— Зато вы… все заранее… продумали. — Пока его привязывали к стулу, Борис не очень активно дергался. Все сбивало с толку, казалось нереальным, как сон или наваждение: необычайно роскошная обстановка, шелковый домашний халат на Кирилле. А тот не спеша ответил:
— Само собой, я думаю всегда, и всегда — заранее, — и по-хозяйски распорядился: — Ребята, вы идите во двор, пока там еще кто в парк не пробрался и снова в окна не полез. Проверьте все. Повезло нам, что вы все вместе оказались поблизости!
Борис остался наедине со Свинаренко.
Кирилл Иванович сел напротив, на такой же дорогой стул, посмотрел ласково, будто отец родной:
— Не понимаю, чего ты в окно полез. Зашел бы, как все люди, через дверь.
— Так меня и пропустили!
— Назвал бы фамилию, я б распорядился пропустить.
Боря иронически хмыкнул.
— Зачем нам с тобой ссориться? За услуги я рассчитаюсь сполна, как договаривались. Ты как желаешь — налом или в банк на счет положить? Ну, то как?
— Издеваетесь?
— Не понимаю, чем ты не доволен.
— И он еще спрашивает! — Тур отвернулся к противоположной от Свинаренко-Ярыжского стене. Тот, однако, только понимающе вздохнул:
— Борис, я тебя не обманывал. Все, как договорились. Деньги твои у меня в сохранности. В банке. Надо проверить, может, там и процент какой накапал.
— Разве мы так договаривались?
— А, ты вот о чем! Я не мог сразу после суда отдать деньги. А через месяц мамаша Гонта уже того… Внезапно скончалась. Между прочим, в случае операции ее шансы все равно были мизерными. Напрасно б только денежки истратили. Твои денежки. И не дергайся, не смотри волком, я тоже ценю человеческую жизнь. Высоко ценю. И твою тоже, разве не так? И добрый совет послушай. Ну, отдам я тебе сейчас эти деньги, надолго их хватит? Хе-хе. Ты ж по натуре не бизнесмен. Тебе работать надо, а кто возьмет зека? Ну? А я тебе и деньги, и работу. Охранником будешь. У моих людей зарплаты хорошие. Со временем купишь квартиру, заживешь по-людски…
Музыка за стеной резко смолкла.
Борис подумал, что он запросто мог бы посильнее дернуться, упасть вместе со стулом. Ударить ногой. А дальше?
Посмотрел из-подлобья:
— Куда вы дели Лесю?
— Я? Я?! Я — дел?!
— А кто же?
— Да меня там и близко не было! Какой-то мошенник использовал мое доброе имя. Кстати, девчата поехали в Турцию абсолютно добровольно, никто их под конвоем не тащил. Я об этом от прокурора узнал. Намного позже, между прочим.
