— А как вы с ним познакомились?
Баронесса Александра посмотрела следователю в глаза:
— Мне кажется, это не имеет никакого отношения к следствию. Но если вам интересно, так и быть, отвечу. Мы познакомились за границей, через моих друзей. Этого достаточно?
— Разумеется. А как вы оказались за границей?
— Искала работу.
— Понятно. А ваш супруг сейчас где?
— Дома. В Италии.
— Не поехал с вами… Отпустил одну…
— На это есть причины. Он очень занят, и… весьма плохо себя чувствует в последнее время.
— А своих украинских родственников вы уже проведали?
— Родственников у меня после смерти мамы не осталось… А к друзьям собираюсь позже.
— Вы давно знаете Ярыжских?
— Нет, конечно. С Ольгой Владимировной познакомилась позавчера, а Кирилла Ивановича еще совсем не видела. Я себя плохо чувствовала, лежала в постели, а он, едва приехав, сразу же и уехал… Приглашение мы получили через друзей моего мужа, созвонились… И вот я тут…
— И как вам понравились творения знаменитого Городецкого?
Она печально улыбнулась:
— Этим зданием я восхищена не меньше, чем Домом с химерами и Собором святого Николая. Только…
— Только?
— Здесь как-то тревожно.
— Сегодня?
— Нет, все время… Ночью я слышала какие-то шорохи, вздохи. Ветер воет. Днем вороны каркают. Так громко!
— Почему вас это тревожит?
— Ну… Не знаю. Страшно — и все. Ольга Владимировна говорила, что ее горничные видели призраков, слышали что-то странное.
— Вы верите в призраков?
Она слегка улыбнулась:
— Нет, не верю. Но боюсь их.
— Это очень по-женски.
Она кокетливо вздохнула.
— Вы приехали надолго?
— Нет, на несколько дней. Я хочу еще встретиться с одним местным краеведом… Он собрал воспоминания о Городецком и о строительстве этого дома. Похоже, тут всегда происходило что-то загадочное.
— Это вам Ольга Владимировна рассказала?
— И она, и реставратор, Валентин… э-э… Леонидович, кажется.
— Вы с ним давно знакомы?
— Познакомились сегодня утром. Он очень милый и интересный собеседник. Настоящий эрудит.
— И последний, самый главный вопрос: с охранником Гапченко Николаем Михайловичем вы знакомы? Видели его когда-нибудь?
Она испуганно сложила ладошки. Задышала чаще.
— Этот тот, которого… убили? Нет. Не знакома. Я видела каких-то двух сторожей, когда приехала. У ворот. Потом из окна видела, как кто-то в такой же одежде ходил по парку. И все. И больше — ничего.
— Не могли бы вспомнить, что делали сегодня? С самого утра.
— Разбудила меня Надежда Карповна, принесла кофе. Она такая заботливая! Очень приятная женщина. Потом мы завтракали. Ольга Владимировна познакомила нас с Валентином. Потом он показывал мне фильм про архитектуру.
— Где показывал?
— Тут, внизу, в кинозале.
— Дальше.
— Потом обедали… Потом… беседовали с Валентином.
— Где беседовали?
— Я пошла к себе, отдыхала, потом пришел Валентин, мы снова говорили об архитектуре, потом пришла Ольга Владимировна. Они пошли смотреть паркет. Да, знаете, так странно! Я каблуком поломала паркет. Вчера. Попала в щель — и он разъехался немного.
— Где?
— Здесь же, в зале с картинами. Вы не заметили?
— Заметил.
— Обещали поправить, но что-то никак… Мне, право, неудобно…
— А дальше что было, сегодня?
— Я осталась одна. Потом пришли милиционеры и сказали, чтобы не выходила из комнаты.
— Извините, — Кинчев слегка улыбнулся. — Это было в интересах следствия. Теперь ваш домашний арест закончен. Только маленькая формальность осталась. Сейчас к вам зайдет мой помощник и запишет ваши показания. Все то, что вы мне говорили. Вы уж не поленитесь ему все повторить, хорошо?
Очаровательная Алессандра Монтаньоль благосклонно кивнула.
Кинчев вышел из ее комнаты, вернее, из спальни для VIP-гостей. Заглянул в кабинет Ярыжского, в спальню хозяев, в библиотеку — там никого не было. Присев на корточки, он еще раз внимательно осмотрел разошедшиеся паркетины.
В большой зал поднялся озабоченный Коля Власенко:
— Свидетелей допросил, — доложил он. — Ольга Владимировна факт причастности к убийству Гапченко отрицает. Весь день была дома, с гостями. После обеда выходила в парк подышать свежим воздухом, давала наставления охраннику Дуке Дмитрию Александровичу. Он этот факт подтверждает. Сам он почти все время был с Гапченко и Афанасьевым. Последний ушел домой примерно в полчетвертого. Около семнадцати часов Гапченко пошел якобы обойти участок, больше Дука его не видел — до самого нахождения трупа. Интересный момент: перед тем Гапченко кто-то позвонил, он ответил: иду.
— Перед чем?
— Ну, перед тем, как он ушел обходить участок.
— Кто позвонил?
— Дука не знает.
Кинчев потер руки:
— Молодец, Николай. Растешь на глазах. Быть тебе генералом… Перед пенсией. Труп на экспертизу отправили?
— Да, конечно… Только там и так все ясно. Ножом его. Прямо в сердце.
— А ты заметил, как именно — ножом?
— Как?
— Лезвие вошло не вертикально, а горизонтально. О чем это говорит?
Коля приоткрыл рот и только через несколько секунд ответил:
— Сзади. Его ударили сзади!
— Похоже, что так. Но ты не расслабляйся. Запиши-ка показания баронессы. Она вон в той комнате. Ждет тебя — не дождется. Ты с баронессами когда-нибудь говорил?
— Не приходилось.
— Вот и поупражняйся. И смотри, вежливенько. Чтоб потом неприятностей не было. И чтобы протокол — по всем правилам.
Коля заулыбался и отважно отправился выполнять непростую дипломатическую миссию.
Бабские сплетни
Последние листья уже давно слетели с ветвей и успели скорчиться и подгнить под неприветливыми косыми дождями. И шелестели тихо, опасливо. Как и приглушенные потускневшие голоса испуганных женщин.
— О чем это вы, соседушка, с Анной разговаривали?
— Ой!.. А, это ты, Татьяна… А мы так… Поболтали себе.
— Да я ж понимаю, что вы не линию партии на индустриализацию обсуждали.
