— Слава Богу, что вы остановились! Это неблагодарное создание засело в снегу и не хочет везти свою хозяйку дальше.
Конечно же, водитель «Жигуленка» готов был не то что из сугроба, — из самой преисподней вытолкнуть обидчика такой очаровательной дамы. Вдвоем они начали толкать супостата, налегая ладонями на багажник. Из машины зазвучала знойная «Rio-Rita». Ярыжская ощутила охотничий азарт, ее суперэлегантные сапожки-чулки, которые так выразительно облегали икры, заскользили высокими каблуками по запорошенному снегом льду.
— Осторожно! Так и упасть недолго! — Он поддержал ее, ухватив чуть повыше локтя. И уже не отпускал.
Ольга подула вверх, выпятив нижнюю губку — сдувала с раскрасневшегося лица пряди взлохмаченных черных волос. Ее прическа всегда была исключительно аккуратной и изысканной, но одна прядка обязательно падала на лоб или висок. Знала, как это заводит мужчин. Недаром же ее бабка слыла цыганкой, кровь в ней всегда кипела. И зажигала на сто метров вокруг все, что ходило в брюках. И все женщины вмиг ощущали, что рядом с Ольгой Ярыжской им светит только жалкая роль статисток. Она, и только она — неизменный первый номер. А сильную половину человечества Ольга с одного взгляда безошибочно делила на две категории: тех, которые могут быть ее любовниками, и тех, кто ни в коем случае не окажется в ее постели.
Этот, конечно, мог бы войти в первую категорию…
И он это сразу почувствовал.
И, наверное, их души могли бы зазвучать в унисон. Прямо здесь, на дороге. В машине, например, которая так любезно растворила навстречу дверцу. Но сзади затормозил обтрепанный «Газик-вездеход», на боках яркие эмблемы и надписи — «Милиция». Появился еще один кандидат в спасатели:
— Что здесь у вас? Засели? Может, попробуем вытянуть на тросе?
Худой, как щепка, в очках, и верхние зубы торчат по-беличьи. Испортил случайному дуэту всю музыку.
— О, госпожа Ярыжская! Добрый день!
Кто ж это такой? А-а, следователь из райотдела, молодой и хваткий. Фамилия какая-то нерусская… то ли Кац, то ли Кинчев. По слухам, тот еще карьерист. Неуклюже, но вежливо отстранил госпожу Ольгу от багажника и начал энергично толкать вместе с симпатичным Жиголо.
Вдвоем они быстро вытолкнули Ольгину машину на более-менее приличную колею. Ей осталось только одарить обожженного ее дыханием привлекательного мужчину загадочной полуулыбкой, бросить небрежное «благодарю» костлявому Холмсу местного разлива и нажать на газ.
Придерживая руль одной рукой, она прикурила, магнитофон откликнулся аккордеонным перебором ностальгической мелодии «Гроздьев акации», и приятное щекочущее желание согрело медленно и глубоко дышащую грудь.
Повторить приключение еще раз. С другим окончанием.
Хищно улыбнулась и резко крутанула руль. Свернула на обочину. Колеса послушно закрутились на месте, веселым фонтаном полетел врассыпную грязный снег. К пряному аккордеону добавились нежные мандолинно-гитарные переборы. Ольга спокойно сидела в остановившейся машине. Слушала музыку и курила.
Сзади показалось какое-то авто.
Шубки она не снимала и быстро вышла навстречу ветру, ободряющему морозному воздуху и своей неистовой фортуне.
И снова раздосадовано плюнула — длинная коричневая сигарета тоненьким дротиком воткнулась в сугроб.
Возле нее уже тормозил любимец грунтовых дорог — когда-то белый, а теперь безнадежно посеревший «ПАЗик», битком набитый бывшими колхозниками, возвращавшимися из областного центра с воскресного базара.
Помогать застрявшей в снегу даме вышли только двое — пожилой брюхатый шофер, который сразу же закурил вонючую папиросу, и плачевно, не по сезону одетый, но довольно симпатичный крепкий парень. Не говоря ни слова, он один и без малейшей натуги выпихнул легковушку на дорогу. Хмуро подмигнул ее озадаченной хозяйке:
— Ну вот, всего делов-то!
У него были мужественное молодое лицо и безоблачно-голубые глаза. Вязаная шапочка сползла набок, из-под нее выбились на лоб огненно-рыжие волосы. Даже совсем короткие, они отчаянно пытались закрутиться в локоны.
Но не зря старался знаменитый аккордеонист, добавляя к концертному танго что-то похожее на знойную «бессамемучу». Неожиданно для себя Ольга заблагоухала, раскрылась, как внезапно созревшая роза:
— Благодарю! Я так вам признательна, поверьте! Засела здесь, не знала, что и делать… Если бы не вы…
— Есть о чем говорить!
— Не скажите! Здесь такое месиво, чуть свернешь в сторону — и до ночи не выберешься. Я боюсь дальше ехать одна.
Водитель автобуса не спешил — все еще курил, радуясь неожиданной возможности расслабиться — среди пассажиров обнаружилась горластая баба с ребенком, им, вишь, дым противопоказан врачами. Добродушно спросил у Ольги Владимировны:
— Далеко вам еще?
— В Барвинковцы.
— Доедете, чего там. Вон, возьмите этого малого, — он кивнул на рыжего парня и обратился к нему: — Ты ж до Барвинковцев билет брал?
Тот молча кивнул.
— О, это был бы замечательный выход! — Лепестки роковой женщины-розы зловеще завибрировали. — Случись снова такая незадача, будет кому подтолкнуть. А я в долгу не останусь, поверьте.
— А чего же, — ответил за рыжего шофер. — В этой машине хоть не будешь стоять — четыре места свободных. Да и удобно же! Я сам, правда, на «Ланосе» еще не ездил. Не приходилось, а слышал.
Вдвоем они легко его уговорили, и парень быстро перенес в легковушку свою объемную, но почти пустую сумку. Сел не рядом, а сзади, на возражение Ярыжской бросил коротко:
— Здесь удобнее.
— Ну, хорошо. — Она дождалась, пока «ПАЗик» запыхтел и отъехал, убавила громкость магнитофона, потом внимательно посмотрела на своего новоприобретенного попутчика в зеркальце заднего обзора. — Давайте знакомиться. Ольга.
— Борис.
Догадливые читатели уже сообразили, что это был наш знакомец, Боря Тур.
Ярыжская ехать не спешила:
— Не хотите сигарету?
— Благодарю. Не курю.
— Я обожаю некурящих мужчин! — Она повернулась и налегла локтями на спинку кресла. «Ланос» — не самая маленькая в мире машина, но такое расстояние между собеседниками обычно называют интимным. А тут еще и дополнительные искушения: матово-розовое лицо, смеющиеся черные глаза, веселый кучерик на виске, призывная музыка. И смуглый запах духов, запах прекрасной женщины.
Борис тоже загорелся:
— А вы очень интересная женщина. И очень рисковая.
— Чем же я рискую?
— Ничего себе! Берете в машину первого попавшегося незнакомца. А если я — бандит? Только что из тюрьмы? Что тогда?
— Из тюрьмы? Неужели? Нет, правда? На уголовника вы не похожи. Или похожи? Тогда будет еще интереснее.
