В результате пифагореизм остался на положении периферийного явления, некоего подспудного течения. Примечательно то, какие разнообразные формы традиция связывает с именем Пифагора: это и диетическая медицина32 — метод, служащий тому, чтобы защитить здоровье путем точно расписанного образа жизни, в основе которого лежит индивидуальное решение (diaita), и движение киников33, выразивших наиболее ярко протест против установленных правил своим вызывающим образом жизни, наконец, ессеи34, иудейская секта, чьи монастыри находились на берегу Мертвого моря. Таким образом, форма жизни, сама определившаясвои порядки, могла как вообще выходить за пределы религии, так и становиться началом совершенно новой, иной по типу религии. В полной мере, однако, это становится так не в классическую эпоху, а значительно позже.
Примечания
1 См. V 4 прим. 8.
2 Схолии к Аристофану, «Мир» 278; SIG 1052 сл.; см. VI 1.3 прим. 34.
3 Еврипид, фр. 472; см. VI 1.2 прим. 23.
4 Еврипид, «Вакханки» 74; 139.
5 Аристофан, «Лягушки» 455.
6 Ксенократ, фр. 98 у Порфирия, «О воздержании» 4, 22.
7 Платон, «Законы» 782с; Еврипид, «Ипполит» 952; J. Haussierter, Der Vegetarismus in Antike (Й. Хаусляйтер, Вегетарианство в античности), 1935, 79-96.
8 Плутарх, «Застольные беседы» 635е; Макробий, «Сатурналии» 7, 16, 8.
9 OF 291.
10 Опьянение как месть Диониса за его «страдания» — Платон, «Законы» 672Ь.
11 Аристотель, «Неизданные вопросы» 3, 43 Bussemaker; Ямвлих, «О пифагорейской жизни» 154; Афиней 656Ь.
12 Марциан Капелла 2, 140; P. Boyancé Mel. d’arch. Et d’hist. 52. 1935, 95-112.
п Женоненавистничество Орфея и Ипполита.
14 Платон, «Кратил» 400с.
15 Платон, «Федон» 62Ъ, комментарий Ксенократа к этому месту, см. VI 2.3 прим. 19.
16 Аристотель, фр. 60.
17 Платон, «Федон» 62b; J. C. G. Strachan КЕЖ 20, 1970. 216-20.
18 Плутарх, «Изречения спартанцев» 224е; Платон, «Государство» 364Ь.
19 F. Boehm, De Symbolis Pythagoreis (Ф. Бём, О пифагорейских символах), дисс., Берлин, 1905; Хаусляйтер (см. прим.?) 97-157; НП 166-92.
20 НП 180-2.
21 См. VI 2.2 прим. 11.
22 Ямвлих, «О пифагорейской жизни» 50; 132.
23 Аристотель, «О душе» 404а 16; фр. 193.
24 Ямвлих, «О пифагорейской жизни» 85; по Аристотелю.
25 Ямвлих, «О пифагорейской жизни» 96-100, очевидно, по Аристотелю; впрочем, Ямвлих писал, уже конкурируя с христианством, и мог по меньшей мере сместить акценты.
26 Доддс 135-78.
27 НП 147-61.
28 М. Detienne, La cuisine de Pythagore (М. Детьен, Пифагорейская кухня), Arch, de Sociol. des Rel. 29, 1970, 141-62.
29 «В жертвенных животных человеческие души не переходят» (Ямвлих, «О пифагорейской жизни» 85), или же: жертвенное заклание есть предопределенная справедливая экзекуция (Порфирий у Стобея 1, 49, 59, ср. Платон, «Законы» 870е; НП 182).
30 Так и в позднеантичном сборнике орфических гимнов.
31 НП 117.
32 НП 293.
33 НП 202-4.
34 Иосиф Флавий, «Иудейские древности» 15, 10, 4.
VII. ФИЛОСОФСКАЯ РЕЛИГИЯ
1. НОВОЕ НАЧАЛО: СУЩЕЕ И БОЖЕСТВЕННОЕ
Казалось бы, с расцветом философии1, явившейся самым ярким вкладом греков в духовную традицию человечества, статичная и упорядоченная картина греческой религии должна быть потрясена до основания и рухнуть. Возникает желание драматизировать духовную историю, представив ее теперь как сражение — с обменом ударами, с победами и поражениями, когда миф все больше и больше сдает позиции логосу, архаичное вытесняется современным. Но как раз с точки зрения истории религии такое сражение выглядело бы весьма странно: исход с самого начала, как будто, предопределен, однако, остается практически без последствий. Несмотря на достижения титанов духа, реальная религиозная практика не претерпела изменений.
На самом деле, когда на арену выходит философия, меняется прежде всего точка зрения и постановка вопроса. До сих пор религия выражалась в различных формах поведения и установлениях, теперь это — высказывания и мысли отдельных людей, которые те в написанном виде, в виде книг, представляют на суд складывающейся общественности. Тексты отныне явились в том качестве, в каком они никогда не являлись прежде — и по форме, и по содержанию. С этих позиций новое состояние даже трудно сравнивать с тем, что было раньше. Философия начинается с книги, написанной прозой.
Здесь не ставится задача изобразить всю эволюцию, особенно той части, которая восходит к естествознанию и математике, а лишь ее особый аспект — теологию, theologia2 — то, что говорилось о богах. Этот аспект присутствовал в философии изначально. До сих пор высказывания о богах были исключительным правом поэтов. Гомер и Гесиод наметили общеизвестные фигуры богов. Лирики, все больше совершенствуясь в своем искусстве, каждый раз по случаю праздников в честь богов представляли современникам хорошо знакомое, расцвечивая его новыми красками и придавая ему новый блеск. Плод размышлений «мудрецов», подобных Солону, также облекался в поэтическую форму, где язык и способ выражения повторяли гомеровские. Поскольку писавшие придерживались правил искусства, всякое высказывание одновременно включало и элемент игры. Это сразу меняется в прозаических сочинениях: опоры и заранее известные ходы, подсказанные устойчивыми сочетаниями слов и формулами, исчезли, литературная традиция была отставлена в сторону, стали пытаться говорить о положении вещей напрямую и по существу.
Причиной этого было обособление личности в цивилизации, переживавшей экономический подъем: греки осваивают территории по берегам Средиземного моря, повсюду возникают новые цветущие колонии, развиваются торговля и ремесла. Греческое повсеместно становится образом для подражания. Для человека открываются возможности самореализации, никак не обусловленные тем, из какой он семьи, из какого рода и полиса. Однако экспансия быстро достигает своих границ, главным образом, в противостоянии с древней высокой культурой Востока. Философия зарождается в Ионии, в Милете, в эпоху, когда сначала лвдийцы, а потом персы утверждают здесь свое господство. Согласно традиции книга Анаксимандра увидела свет годом раньше захвата Киром Сард3.
