Классический памятник, дающий самое полное представление о большой «pompé» — фриз с изображением панафинейской процессии, шедший вокруг стены целлы Парфенона и имевший первоначально 160 м в длину11. Панафинейская процессия принесла богине к началу нового года новое одеяние, пеплос. На колеснице-корабле его провезли через весь город, и теперь жрец Эрехфея держит сложенное одеяние — он изображен с восточной стороны, там, где находится вход в храм, между двенадцатью олимпийскими богами. К этому центру по обеим сторонам храма движется процессия: женщины, «несущие корзины»; жертвенные животные для Афины: 4 коровы и 4 овцы с одной стороны, подобие «гекатомбы» — с другой; «несущие чаши» и «несущие воду» — жертвовать и нести эти сосуды было почетной обязанностью метеков; музыканты, почтенные старцы, конечно, воинственные юноши, частью вооруженные щитами, частью верхом на лошадях — они в первую очередь приковывают к себе взгляд. Рядом боевые колесницы, на которых воины участвуют в главном спортивном состязании этого праздника — спрьйгивании на ходу с мчащихся колесниц. Разумеется, тут же и должностные лица, тут же девушки и женщины, соткавшие пеплос. Все жители города в своих основных группах предсгавлены в этой главной pompé года.
Характерная форма культа Аполлона — «несение лавра», праздник daphnephôria. Мы располагаем описанием празднества в Фивах, для которого Пиндар создавал гимны: «Обрубок масличного дерева они увенчивают ветвями лавра и пестрыми цветами, сверху укрепляют бронзовый шар, с которого вниз свисают маленькие шарики, посреди обрубка прикрепляется шар меньшей величины, на нем висят пурпурные повязки, нижняя часть обрубка оборачивается тканью цвета шафрана... Впереди идет мальчик, у которого живы оба родителя, его ближайший родственник несет увенчанный обрубок дерева. Сам “несущий лавр” идет за ним и касается лавровой ветви, волосы у него распущены, на нем золотой венок и ниспадающее до ног праздничное одеяние, а также особые сандалии. За ним следует хор девушек с ветвями в руках...»12. Вместо этого образа, лишенного естественности наподобие майского дерева или рождественской елки, на более простых праздниках можно представить себе самую обыкновенную лавровую ветвь. Так, каждые восемь лет, согласно дельфийскому ритуалу, мальчик приносил лавровую ветвь из Темпейской долины в Фессалии13.
Аполлон сам назывался «носителем лавра», Дафнефором. Согласно мифу, это он принес в Дельфы очистительный лавр после победы на драконом. В Фивах мальчик, украшенный особым образом, держащий лавр, по-видимому, представлял самого бога. Автор гимна к Аполлону, изображает, как бог, играя на лире, сам ведет в Дельфы праздничную процессию14. Бог присутствует, но для этого не требуется культовых изображений. Процессии с изображениями богов скорее составляют исключение15. Во время главного праздника в честь Диониса его статую доставляли из Элевфер в Афины. Рисунки на вазах изображают прибытие бога на корабле-колеснице16. В тайгетских Ферах изображение Коры на время праздника препровождали из «болота» в святилище Элев-синской Деметры17. Великая Матерь совершала свой торжественный въезд на повозке, запряженной коровами18. В том же ряду стоит вывоз изображений богов для зловещего «очищения». Когда обычно «недвижимое» изображение снималось с места, то это наводило ужас. К статуе Артемиды в Пеллене «обыкновенно никто не притрагивается, когда же жрица снимает его с подножия и выносит из храма, ни один человек не смеет на него взглянуть, но все отворачиваются, ибо не только для людей страшен и непереносим вид богини, но даже деревья, мимо которых ее проносят, делаются бесплодны или же роняют плоды до срока»19. Божественное может быть так же страшно, как голова Медузы, но сопровождающие божество причастны к его могуществу.
7.2. AGERMÔS
Были широко распространены и отчасти еще сохранились у европейских народов шествия с собиранием даров1. Соответствующий обычай у греков, хотя и не был в центре внимания, но несомненно существовал. Лишь благодаря одному позднему случайному свидетельству мы знаем, что даже жрица Афины Полиады в Афинах в определенные дни проходила по городу, «собирая» («колядуя»)2. При этом она несла эгиду богини — уже не настоящую козью шкуру, а сплетенную из шерстяных нитей, которая все же, в силу своего имени, продолжала внушать страх. В первую очередь жрица заходила в дома новобрачных, которые должны были одарить девственную богиню — видимо, для того, чтобы ужас для них обернулся благословением. «Собирала» и жрица Артемиды в Перге3. Эсхил изобразил Геру в виде странствующей жрицы, выпрашивающей дары для нимф, «дочерей Инаха, подательниц жизни»4. В Ионии «колядовали» женщины с песней, обращенной к делосским девушкам Опис и Арге5. На Сицилии пастухи, выстроившись в особую процессию, приходили в города. Они несли оленьи рога, были увешаны хлебами в форме животных, с ними была котомка с зернами различных злаков и мех для вина. Собирая съестные дары, они песней возвещали приход мира, счастья и здравия6. В других местах то же самое проделывали дети: в частности, в Афинах летом во время фаргелий, осенью — во время пианопсий. Они несли ветвь маслины, увешанную шерстяными нитями и разнообразными «начатками» — плодами всех видов, хлебом, бутылочками с маслом. Ветвь называлась «иресиона». При этом дети пели: «Иресиона, пошли нам фиги и хлеб в изобилье, / Дай нам меда вкусить, натереться оливковым маслом, / Чистого дай нам вина, чтоб сладко уснуть, опьянившись»7. «Приходит богатство», — пели дети на Самосе, а «ласточкина песня» с Родоса добавляла к попрошайничеству шуточную угрозу: «или мы унесем дверь, или женщину...»8. Здесь речь также идет о празднике Аполлона. Обещанию благословения сопутствует прямо-таки сакральное требование даров. У других народов подобная деятельность мужских или юношеских объединений часто находилась в связи с культом предков, которые были представлены масками. Доказательств наличия чего-то подобного у греков нет, возможно, они просто не сохранились. Официальные культы и финансировались официально. «Собирание» в этом отношении оказывается характерной чертой неофициального сектантства. Наряду с собирателями для Аполлона, каким был Аба-рис9, чаще всего фигурируют адепты малоазийской Матери богов, «собиратели для Матери», metragÿrtai10. Настоящий гражданин полиса относился к ним с презрением.
7.3. ТАНЕЦ И ПЕСНЯ
Лишенные цели, общие, ритмически повторяемые движения, похоже, и есть кристаллизованная, чистая форма ритуала вообще: «Нельзя найти ни одного древнего праздника посвящения без танца»1. Принадлежать к той или иной древней группе означало уметь исполнять ее танцы. Это послужило причиной того, что у греков сохранилось множество различных групповых танцев древнего происхождения — не для отдельных исполнителей-виртуозов, не для произвольно составленных пар, но для представителей определенных групп общины. Танцующая группа и место исполнения танца называлось одним и тем же словом — choros. Существовали «хоры» не только мальчиков, девушек, женщин, но также танцы вооруженных воинов. Танец и музыка неразделимы. Уже самая простая музыкальная форма, песня, побуждает к танцу. Из музыкальных инструментов2 использовались двойная флейта, aulos, и щипковые струнные инструменты — kithâra, lÿra. Ударные инструменты приписывались «чужеземной», «варварской» оргиастике.
