Промежуточным звеном традиция называет Кипр, а именно, Пафос. О нем уже в «Одисее» говорится как о родине Афродиты13, в то время как наиболее часто встречающееся поэтическое имя богини, начиная с «Илиады»-«Киприда». Положение, между тем, осложняет как раз то обстоятельство, что, благодаря археологическим раскопкам, в последнее время стал доступен изучению древний, самый знаменитый храм Афродиты в Пафосе14: речь идет о монументальном сооружении, относящемся к XII в. — времени, когда тут жили ахейцы, выходцы из Микен; не подлежит сомнению микенское происхождение трехчастного фасада храма, украшенного культовыми рогами, каким его позднее изображали на монетах. Финикийская колонизация, исходившая из Тира, достигла Кипра только в IX в; около 800 г. микенский храм в Китионе сменило святилище Астарты15. И все же само по себе монументальное строение храма в столь же малой степени микенское, как и Афродита. Второе знаменитое святилище Афродиты на Кипре — Ама-фус16, где местное, «этео-кипрское», письмо и язык были сохраняемы вплоть до начала эпохи эллинизма. Однако просто вот так, на Кипре, богиня тоже вряд ли была у себя дома; найденные на Кипре статуэтки обнаженной богини, восходящие к бронзовому веку, имеют птичьи лица и отталкивающе безобразны. Кипр всегда был подвержен самым разнообразным малоазийским влияниям; установить же что-либо окончательно до того, как будет расшифровано кипрское письмо, вряд ли представляется возможным. Примечательна одна бронзовая фигурка обнаженной богини, стоящей на слитке меди, — соответствие так называемому «Богу на слитке меди» из Энкоми17 — когда, как и в позднемикенском комплексе Китиона была очевидна связь храма с медеплавильными мастерскими. Здесь, по-видимому, раскрывается неожиданная глубина связи Афродиты и Гефеста. Впрочем, «исток» Афродиты продолжает оставаться таким же неясным, как и ее имя18. Как бы то ни было, приходится принимать в расчет еще и вторичное ее перерождение под финикийским влиянием; посвятительные дары Афродите, найденные во втором, относящемся к эпохе архаики, святилище Афродиты в Пафосе19, демонстрируют многочисленные связи с культурой Финикии.
Эпической поэзии «золотая Афродита» была с давних пор хорошо знакома как богишьлюбви, сама наделенная привлекательной внешностью. Рассказ о том, как на суде Париса Афродита нанесла поражение Афине и Гере, а также и о том, как она, устроив похищение Елены, развязала Троянскую войну, есть, несомненно, были характерной чертой, отличавшей древнее предание20. Создатель «Илиады» бегло повторяет его, когда рисует, как уносит поверженного Париса с Места поединка в Трою, в брачный покой, и приводит к нему Елену. Елена узнает богиню по прекрасной шее, изящной груди, сияющим очам; ее сопротивление воле Афродиты оказывается быстро сломлено21. Но и Афродита может быть богиней, внушающей страх. С меньшим триумфом заканчивается вмешательство Афродиты в битву, когда она хочет защитить от Диомеда своего сына Энея: Диомед ранит ее в руку, проливается божественная кровь, и Диомед насмешливо говорит, что Афродита пусть лучше обольщает слабых женщин, от войны же держится подальше — слова, которые ее отец Зевс - хотя и в гораздо более дружелюбных выражениях — по сути дела подтверждает22. Сам он, все же, впоследствии уступает чарам, которые исходят от вышитого пояса Афродиты: «в нем любовь, томление, шепот, уговор»23. О том, как искусительница в конце концов становится жертвой своих собственных чар, повествует песня, исполненная певцом Демодоком перед феака-ми: будучи женой Гефеста, она затевает интрижку с быстрым Аресом; Гефест же изготавливает наитончайшую сеть, в которую ловит обоих на месте преступления, и повсюду слышен гомерический хохот богов, глядящих на это зрелище24.
Более величественной Афродита предстает в древнем гимне, где рассказывается о том, как она посещает на горе Ида пастуха Анхиза, чтобы затем стать матерью Энея. Здесь на заднем плане присутствует фригийская богиня Кибела, мать горы — одно из воплощений анатолийской Великой Богини — которая, в свою очередь, могла также отождествляться и с Афродитой25. Афродита шествует по лесам Иды, за ней, виляя хвостами, следуют серые волки, львы со сверкающими глазами, медведи и быстрые леопарды; богиня радуется своей свите, и когда она навлекает на зверей любовное томление, все они, попарно, совокупляются на тенистых пастбищах26. Эта Афродита, кроме того, еще и госпожа зверей — госпожа внушающих ужас хищников, забывающих, впрочем, под ее влиянием свою жестокую природу и послушно следующих высшему закону любви.
Глубины, еще более пугающие, раскрываются в мифе о рождении Афродиты, рассказанном Гесиодом27. Уран — небо, супруг Геи — не давал своим детям появляться на свет; тогда его сын Кронос, в то время, как Уран заключил в объятия Гею, серпом отсек отцу детородный орган, бросив «назад его сильным размахом», в море. Его погнало прочь, поднялась белая пена, внутри которой выросла девушка, пену гнало дальше к берегам Киферы и Кипра: там девушка вышла на берег — исполненная достоинства и прекрасная богиня, пеннорожденная, «Афродита». В эпосе Афродита устойчиво именуется дочерью Зевса, в матери же ей определена некая Диона. Здесь она оказывается более древней, чем все олимпийские боги; с первым космическим разграничением — разделением неба и земли — возникла и сила любовного единения. Так Афродита становится частью космогонических построений — через «Орфея», затем Парменида и Эмпедокла получивших широкое распространение28: зачатие и любовное «смешение» — вот что побуждает мир развиваться.
Миф о рождении Афродиты, хотя он и был проигнорирован героическим эпосом, вовсе не является случайным продуктом поэтического творчества. Устойчивый эпитет Афродиты у Гомера, philommeides, «любящая смех», есть переделанная с использованием той же словообразовательной модели словесная форма, использованная Гесиодом — philommedes29: «ей присущи мужские гениталии». Необычная посвятительная фигурка из глины, VII в., изображает бородатую Афродиту, вырастающую из мошонки30. Кастрация и выбрасывание в море, по-видимому, восходят к ритуалу жертвоприношения; животным же Афродиты был козел31. Явившаяся из моря антропоморфная богиня, впрочем, оставила позади все эти грубые детали. Греческое искусство охотно изображало рождение Афродиты из моря32; самое прекрасное из этих изображений — на «Троне Людовизи», относящееся к эпохе поздней архаики и происходящее, вероятно, из храма Афродиты в Локрах.
С наибольшей силой и искренностью почитание Афродиты запечатлелось в стихотворениях Сапфо. Круг девушек, ожидающих свадьбы, насквозь проникнут флюидами этой богини — наряду с царящими там венками цветов, дорогими уборами, ароматами, мягкими подушками. Афродиту приглашают на праздник — ее зовут прийти в священную рощу, где с дрожащих ветвей нисходит волшебный сон, просят принести в подарок вино — нектар, смешанный с праздничным весельем. Но вдобавок, просит Сапфо Киприду о возвращении брата и примирении с ним. Стихотворение, традиционно помещаемое в сборнике первым, рисует, как пестротронная Афродита спускается из золотого дома своего отца на землю, восседая в колеснице, запряженной птицами: она слышит просьбу своей верной прислужницы, она обратит к ней сердце ее возлюблешюй, так что та сама станет искать любви; одна любовь препятствует тому, чтобы печаль и скука взяли верх над радостью жизни33.
