«Срочно Сов. секретно т. Панову
[206]
Разрешение на отпуск получено. Сроком на три месяца.
Луизе предложено лечь в стационар на лечение вместе с дочерью. Учитывая это, полагал бы целесообразным выехать одному для подготовки в Самарании
[207] условий для лечения жены.
Прошу вашей санкции.
Макс.
14.09.53 г.»
На другой день он получил ответную шифротелеграмму с указанием:
«…1. Выезжать одному в Самаранию запрещаем.
2. Лечение жены в стационаре санкционируем — это позволит ей получить на законном основании медицинское заключение и направление для поправки здоровья на курортах Самарании.
3. Следите в ближайшие дни за сигналом о закладке контейнера в дубок
[208] и срочном изъятии из него зеленых
[209], необходимых для Самарании.
4. Фолианты
[210], надо заблаговременно переправить через комбинат
[211]. Способы и условия передачи их в комбинат вам будут сообщены «Лоном».
5. Отъезд из Сидона
[212] планируйте на начало зимовника
[213].
6. Текущий банковский счет рекомендует открыть в Мезогее
[214] на Тальштрассе, 15.
Панов
15.09.53 г.»
Чтобы не упустить что-то при подготовке к отъезду из Италии, Иосиф составил для себя в зашифрованном виде список обязательных для выполнения первоочередных задач:
1. Путем сожжения уничтожить все уликовые материалы — шифроблокноты, таблицы, коды, тайнописные копирки, незначащие архивные материалы и финансовые документы.
2. Отправить в отпуск и выплатить на месяц вперед жалованье секретарю посольства Марисе Чакелли и водителю Отторино Лонго.
3. Погасить задолженность по счетам за телефон, электроэнергию и воду.
4. Получить Луизе медицинское заключение и направление на лечебные курорты в Швейцарии.
5. Упаковать в картонные коробки наиболее ценные книги.
6. За пять дней до отъезда сообщить в МИД и своим близким связям из дипкорпуса место первоначального проживания не в Цюрихе, а в женевском отеле «Корнавен».
За две недели до исчезновения из Рима Григулевич принял шифровку с новым указанием Центра:
«20 ноября, вечером, изымите сверток из известного вам тайника № 8. На следующий день подтвердите изъятие из тайника условленным сигналом, а еще через день проверьте его снятие: метка должна быть стерта. Результаты сообщите «Дону» в тот же день».
Понимая, что это будет последняя, самая ответственная и самая опасная за годы работы в Италии операция по обработке единственного оставшегося неиспользованным тайника, Григулевич несколько раз в разные дни до 20 ноября и в позднее вечернее время изучал транспортный подъезд и подходы к месту закладки тайника, заодно пытаясь выявить и возможную слежку за собой.
Подготовка к проведению тайниковой операции прошла благополучно: ничего подозрительного он не обнаружил. «Но по закону подлости все может случится именно 20 ноября, — сказал он себе. — Не дай Бог, если произошла какая-нибудь утечка информации раньше или где-то в последнее время наследил я сам. Страшно подумать, если произойдет провал! Всего-то за несколько дней до отъезда! Вот будет сенсация! Костариканский посол, дуайен дипломатического корпуса стран Центральной Америки, почетный академик Итальянской академии культуры и искусств, человек, пользовавшийся высоким доверием у самого Папы Римского, кардиналов и епископов Ватикана — и вдруг русский разведчик! Шпион! Это невероятно!.. Шума в газетах будет много на весь мир!.. Но не дай Бог этому случиться!..»
В своих размышлениях он зашел так далеко, что не мог заснуть накануне 20 ноября. Чувство тревоги и опасности не покинуло его и днем: еще и еще раз он анализировал каждый свой шаг в предстоящей операции. Вечером, предупредив Луизу о том, что отправляется на изъятие материалов из тайника, Иосиф вышел из посольского особняка с большим дипломатическим портфелем. Доехав до Академии культуры и искусств, как бы для чтения лекций, он осторожно проверился несколько раз. Не обнаружив вокруг себя ничего подозрительного, он, не заходя в учебный корпус, пошел по ранее отработанному маршруту к месту закладки тайника. Поплутав по улицам и переулкам, он с соблюдением необходимых мер предосторожности вышел к тайнику. Напряжение было высочайшее, гулко стучало сердце. Снова проверился на возможное наличие слежки. «Хвоста», к счастью, не было. И тем не менее Иосиф понимал, что надо быть теперь предельно осторожным, потому что разведка — это такая область тайной деятельности, что в ее внешне спокойную жизнь может совершенно неожиданно вмешаться контрразведка. Тягостно и тревожно было на душе: а вдруг недалеко от тайника окопалась засада. Прибегая к различным, только ему известным ухищрениям, и, сохраняя выдержку и хладнокровие, подошел поближе, опять проверился — вроде бы все спокойно. «Слава Богу!» — мысленно произнес он и, облегченно вздохнув, позволил себе расслабиться, затем в считанные секунды извлек из тайника сверток, положил его в портфель и как ни в чем не бывало с легким сердцем пошел прочь от этого места. Потом он еще несколько раз проверился. Не обнаружив ничего подозрительного или настораживающего, доехал до кинотеатра «Боккаччо», недалеко от него в условленном месте поставил сигнальную метку о благополучном изъятии посылки и после этого вернулся домой.
В небольшом, но тщательно упакованном в целлофановые мешочки свертке оказались загранпаспорта на имя Мари и Анри Шарет, предназначавшиеся для проживания в Швейцарии и передвижения по ее территории, а также для пересечения австрийской границы. В один из паспортов была вложена исполненная тайнописным текстом записка. В ней говорилось:
«Находясь в Самарании, забронируйте сразу проездные билеты на поезд «Арльберг-экспресс», прибывающий в австрийскую столицу 22 декабря в 21 час 50 минут. На вокзале вас встретят знакомые вам люди из нашей секции. Один из них на французском языке обратится с паролем: «Простите, вы не Марио Пио?» Ответ: «Вы ошиблись. Я— Сильвио Пио». После этого вместе с ними можете без опаски садиться в отдельную машину и направляться в известный вам отель, расположенный в советской зоне оккупации. В отеле вам заменят документы, по ним будете некоторое время проживать в Вене, а затем на советском военном самолете полетите в Москву.
