Чтобы получить подтверждение о возможности своей поездки в Югославию, Теодоро направил в Центр срочную телеграмму. В ней он сообщал:
«…Вступил в деловую переписку с директором югославского предприятия Филиппом Марьяновичем. Он пригласил меня в Белград для заключения коммерческой сделки. Однако мне не совсем понятна дальнейшая, конечная цель установления контактов со страной «клики». Для согласования этого вопроса, а также ряда других неотложных дел прошу вызвать меня в Вавилон
[108] на два-три дня с учетом того обстоятельства, что 10 октября я должен вернуться в Рим.
Прошу срочно сообщить о принятом решении.
Макс.
28.09.50 г.»
Чтобы подтолкнуть Центр к более оперативному решению интересующего его вопроса, Теодоро на другой день напомнил о себе еще одной шифровкой. В ней он сообщал о поступившем от генерального директора итало-американской торговой палаты предложении создать совместно туристическую компанию «Италтур». Обосновывая необходимость своего участия в ее создании, Теодоро писал:
«…Работая среди туристов из США, мы имели бы:
1. Неиссякаемый легальный источник информации по стране главного противника и возможность изучения и вербовки нужных нам людей;
2. Возможность перебрасывать нашу агентуру в США и затем уже в Канаду или в Аатинскую Америку, а также выводить ее из этих стран в Италию и в другие европейские государства.
Предварительное согласие на партнерство в создании компании «Италтур» я уже дал, считая, что сказать «нет» всегда смогу. Окончательное решение по данному вопросу прошу сообщить.
Макс».
Ответ из Москвы не заставил долго ждать. В нем говорилось:
«…В связи с лимитом времени пребывания в Вавилоне и необходимостью возвращения к определенному вами сроку мы не будем вас вызывать. Необходимость продолжения работы по стране «клики» и по другим вопросам вам дадут разъяснения в Вене «Аркадий»
[109]или «Остап»
[110]. Условия встречи будут оговорены с ними и направлены вам.
Степанов
[111].
4. Х.50 г.»
Такой ответ не удовлетворил Теодоро. Не скрывая своего раздражения, он решил телеграфировать не Короткову, а начальнику московского разведцентра:
«Сов. секретно.
Лично т. Романову
[112].
Мне необходима срочная встреча лично с вами. Возникшие проблемы невозможно решать путем переписки или через других лиц. Готов приехать в Вавилон в любой день после 7 октября.
Макс».
Ультимативное заявление Макса вызвало недовольство начальника внешней разведки. Он срочно вызвал Короткова и, подавая ему шифровку, гневно спросил:
— Как это все понимать? Почему мы становимся волокитчиками?
Пробежав взглядом трехстрочную телеграмму, Коротков, затаив обиду на своего нелегала, возвратил шифровку Савченко и спокойно ответил:
— Я не вижу здесь никакой волокиты. Вызов Макса был отменен по моему указанию из-за того, что он мог не успеть возвратиться в Рим к десятому октября.
— Мы можем доставить его в Москву на военном самолете из Вены? — смягчился генерал Савченко.
— Дня через три сможем. Это время нам необходимо для того, чтобы снабдить Макса фальшивыми документами, а затем посадить его на советский военный самолет. При возвращении в Австрию тем же военным самолетом мы обеспечим Макса новыми документами на имя подполковника Петровского Бориса Михайловича. На аэродроме в Вене его встретит «Остап» и заберет у него советские документы и проездные билеты.
— Хорошо. Организуйте мне встречу с ним на вашей конспиративной квартире накануне его возвращения в Рим.
— Есть.
Взяв со стола шифровку, Савченко написал на левом ее углу:
«т. Короткову А. М. Прошу обеспечить конспиративную доставку «М» в Москву.
Подпись».
* * *
В Москве Теодоро Кастро встретился на прежней конспиративной квартире с заместителем начальника внешней разведки Александром Коротковым. Он сообщил Теодоро о принятом положительном решении в отношении создания новой фирмы «Италтур», но с одним условием — выйти из учредительного состава экспортно-импортной компании «Тико».
— Это необходимо сделать, чтобы ты не сидел на трех стульях сразу: на двух — коммерческих и на третьем — разведывательном, — пояснил Коротков. — Ты не должен, Иосиф, растрачивать свои силы, заботы и здоровье только на своем прикрытии. Переключайся теперь на Югославию с выходом на ее правительственные круги.
Теодоро кисло взглянул на Александра Михайловича и нарочито будничным тоном произнес:
— Я не совсем понимаю, во имя чего я должен искать выходы на правительственные круги? Хотя для меня это и не составляет особого труда, но я должен знать цель моих усилий.
— Сейчас я объясню тебе это, Иосиф, — отозвался Коротков. — Но прежде чем это сделать, хочу предупредить: в нашей переписке Югославия не будет больше называться страной «клики». Отныне она — страна «Нерона». А «Нерон» — это маршал Иосип Броз Тито, с которым я был знаком лично. В годы войны я неоднократно встречался с ним в зоне действий югославских партизан. Я тогда передавал ему различные директивы Ставки Главного командования. А теперь… — Александр Михайлович замялся, сделал паузу, потом добавил: — Строго между нами, отношения с Югославией окончательно подпорчены, и нам дали указание активнее работать по стране «Нерона».
— Но вы же, Александр Михайлович, говорили мне, что по странам народной демократии советская разведка не работает.
— Да, я говорил это, — грустно улыбнулся Коротков. — Но не зря говорят, что все течет, все изменяется. Югославия теперь совершенно другая страна. Когда ты с Луизой находился в Москве, уже тогда советско-югославские отношения были обострены до предела, но это держалось тогда в большой тайне. А началось все с разногласий о подготовленном в Белграде без ведома нашего вождя проекте федерации Югославии с Албанией. Товарищ Сталин, стремясь сплотить страны социализма в единую цепь, был против такого проекта. Чашу его терпения переполнил отказ югославской компартии от участия в работе совещания Информбюро в Бухаресте. После этого началась открытая и жесточайшая критика маршала Тито за неуважение к СССР, за пренебрежение к обязательствам строить социализм, за его буржуазные наклонности к американским виски, золотым и бриллиантовым побрякушкам…
