— Да, хорошо помню. До невозможности был смелый человек! Итак он у нас седьмой по счету. Есть еще кто-то?
— А как же! Скрытный и благородный аргентинец Хосе Сааведра — восемь. Мануэль Родригес Бруксбанк — девять и я — Давид Альфаро Сикейрос — десятый. Хорошая компания, не правда ли?! Все, кроме братьев Арреналей и Марио Васкеса участвовали в гражданской войне в Испании.
— Но этого количества, однако, недостаточно… Надо еще столько же боевиков, не посвящая их в суть предстоящей операции. У нас найдутся другие кандидатуры?
— Найдутся. Дай мне какое-то время подумать, кого можно еще привлечь к этому делу.
— Хорошо, компаньеро Сикейрос. Теперь скажите, когда вы можете сообщить о них?
Давид Альфаро недовольно поморщился, но мягко и вежливо ответил:
— Подходи ко мне в мастерскую в это же время через пару дней. Нс раньше.
Григулевич кивнул и тут же попрощался с Сикейросом:
— Адиос. Фуэнте овехуна!
[13]
* * *
После встречи с Давидом Сикейросом Григулевич сам выехал в район Койоакана. Два часа он изучал расположение, подходы и подъезды к вилле Диего Риверы, у которого проживал изгнанник из России. Срисовав все, что можно было, Иосиф вернулся в отель. В тот же вечер его навестил посланный Сикейросом художник Леопольдо Арреналь. Он подтвердил, что не раз ему приходилось бывать на вилле Риверы, и по просьбе Иосифа тут же нарисовал схему расположения охраны по всему периметру виллы с показом контрольных вышек и помещений внутри особняка.
Однако передать эти сведения в Центр Григулевичу не представилось возможным: связь с нью-йоркской резидентурой, через которую осуществлялся выход на Москву, внезапно прекратилась. Это вынудило его направить гневное письмо в Нью-Йорк на подставной адрес резидентуры.
Но и после этого Москва и Нью-Йорк по-прежнему долго молчали. Не зная, что предпринять для налаживания связи с Центром, Григулевич продолжал со свойственной ему увлеченностью и активностью приобретать без санкции Москвы источники информации, которые он планировал использовать для выполнения операции по делу «Старик».
Собранные по заданию Москвы сведения по Троцкому и его близкому окружению Григулевич вынужден был хранить при себе, что было небезопасно лично для него. К тому времени у него закончились еще и деньги, которые присылал отец по его просьбе. Создавшееся положение настолько угнетало, что иногда у него стала возникать предательская мысль: плюнуть на все и уехать к отцу в Аргентину, где всегда был бы и сыт, и мил. Единственное, что удерживало его тогда от этого поступка, так это отсутствие денег на дальнюю дорогу. Не видя выхода из неблагоприятно сложившейся ситуации, молодой разведчик-нелегал от отчаяния решился на рискованный шаг: без санкции Центра поехать в Нью-Йорк и самому выйти на кого-нибудь из сотрудников резидентуры, чтобы выяснить, почему прервалась связь с Москвой и как ему теперь вести себя. Но Бог уберег его от этого опрометчивого шага: мексиканец Леопольдо Арреналь неожиданно запросил у него внеочередную встречу. На ней Леопольдо сообщил сногсшибательную новость о том, что Троцкий и его семья покинули виллу Диего Риверы.
Иосиф, обомлев, двумя руками схватился за голову:
— И куда же он мог сбежать от него?
— Не знаю.
— Получается, что все наши труды пошли коту под хвост?.. — медленно протянул Григулевич. Он был мрачен, подавлен и раздражен. — Хорошо, что не успел я еще отослать в Москву имеющиеся у меня сведения по вилле и твою схему… Но куда же он мог исчезнуть, кто мог приютить его?.. Попробуй все же, Леопольдо, поинтересоваться у Риверы, куда мог слинять его друг Троцкий?
— Теперь они уже не друзья, — раздумчиво пробормотал Арреналь.
Пропустив мимо ушей реплику Леопольдо о том, что Ривера и Троцкий уже не друзья, Иосиф с негодованием произнес:
— Неужели этот Иуда почувствовал или кто-то сообщил ему, что мы охотимся за ним?
— Возможно и почувствовал, но никто, кроме него самого, об этом не знает.
— Ничего не понимаю! У Риверы Троцкий как сыр в масле катался. Был на полном его обеспечении, имел надежную охрану, и вдруг он срывается с насиженного теплого места. Что бы это значило?
Леопольдо мягко улыбнулся и, как бы между прочим махнув рукой, обронил:
— Да это все кошечка виновата…
— Ну о чем ты говоришь?! — возмутился Иосиф. — Какая еще кошечка?!
— Наша, мексиканская. Молодая и красивая.
Иосиф еще больше разозлился и гневно выпалил:
— Перестань, Леопольдо, шутить! Мне сейчас не до шуток!
— Я вполне серьезно говорю о кошечке, которая пробежала между Риверой и Троцким. И зовут эту киску Фрида Калло. Она — известная в Мехико актриса и подающая надежды художница. И между прочим жена Диего Риверы. Под ее магическими чарами теряли и теряют голову многие мексиканцы…
— Но при чем здесь Троцкий? — вспылил опять Григулевич. — Он же по натуре — пуританин в семейных отношениях, придерживающийся самых строгих правил. Да и по возрасту он в отцы ей годится. Троцкому же под шестьдесят, если не больше. А ей сколько?
— Лет тридцать. Но ты, очевидно, забываешь афоризм любимого мною русского поэта Алехандро Пушкина: «Любви все возрасты покорны, ее порывы благородны». Поэтому и Троцкий не устоял перед красавицей Фридой Калло. Он не только публично восхищался ее умом и талантом, но и постоянно уделял ей повышенные знаки внимания. Дело дошло до того, что он стал писать и передавать ей тайно любовные записочки. Потом это стало известно Диего Ривере и супруге Троцкого Натали Седовой. Натали простила мужу все, когда он признался ей в этом, а Диего — не простил. Несмотря на попытки Троцкого уладить как-то этот деликатный вопрос, Ривера не пошел на это и отверг напрочь дружбу с ним. И личную, и политическую.
— Теперь мне понятно, — вздохнул Иосиф, — почему в печати стали появляться статьи за подписью Риверы, в которых он с резкой критикой обрушивался на Троцкого. Да и президента Мексики за связь с этим коллаборационистом начал поливать в печати грязью.
— Меня это не удивляет, — скривился Арреналь. — Я давно знаком с Риверой, этот человек довольно неустойчивых политических взглядов, он может дружить с кем угодно. Не исключено, что пройдет какое-то время и он поменяет свою политическую окраску, отшатнется от троцкистов и заявит о своем желании снова возвратиться в компартию Мексики
[14], в которой он раньше состоял.
— Бог с ним, это его проблемы! Нас сейчас больше всего должен интересовать Троцкий. Надо срочно узнать, куда он мог деться? Как теперь найти его? — Григулевич кисло взглянул на Леопольдо, ожидая от него обнадеживающего ответа.
