Проблемы со здоровьем подопытного быстро ликвидировала медкапсула, и испытания продолжились своим чередом.
– Ну же, подними его! Подними в воздух!!! – требовала Эхинацея. – Ты можешь! Я знаю! Ну!!!
Роев и рад бы выполнить ее требование, но не получалось. Все, что он мог, это катать шарик по столу заковыристыми зигзагами, благо для этого уже не требовалось использование допинга, что в прошлый раз чуть не свел его в могилу, так как возникли многочисленные внутренние кровотечения.
– Не могу…
Убедившись, что подопытный не сачкует и действительно не может ни подключиться к нервной системе монстров даже с помощью допинга и прикосновением, чтобы чувствовать и видеть через их глаза, ни влиять на примитивном уровне больше чем на дюжину объектов (хотя и это было прогрессом), ни поднять шарик в воздух, она сказала:
– Ну что же, проведем второй сеанс операционного вмешательства…
И она снова вколола в шею Владислава снотворное.
28
И вот Владислав опять пришел себя в кресле в комнате, где происходили испытания.
«Почему каждый раз в кресле? – удивился он этому факту. – Сразу из медкапсулы сюда, чтобы проверить результат по горячему? Может, логичнее подождать, пока все утрясется?»
Роев прислушался к себе. На этот раз что-то было не так, как после первого операционного вмешательства, словно что-то лишнее ощущалось в голове, как ощущается прыщик на коже. Но не сказать, что это вызывало какой-то дискомфорт. Оставалось надеяться, что хуже не станет.
«М-да… безответственной, несмотря на всю ее экстравагантность, ученую все же не назвать», – оценил он меры предосторожности Эхинацеи.
Дело в том, что после второго своего пробуждения Роев ее больше вживую не увидел. Вместо нее в комнате крутился медицинский дроид, который в нужные моменты колол подопытному дозы допинга. Но оно и понятно, после второй операции на мозге уровень пси-силы подопытного становился для нее потенциально опасным.
И тут Эхинацея поступала весьма мудро, ибо Владиславу от всего происходящего так срывало временами крышу, что, находись она рядом, он непременно постарался бы ее атаковать, несмотря ни на какие возможные наказания. Это если было бы кому наказывать.
В момент усиления допингом Владислав, наверное, уже вполне мог сломить ее пси-блок и что-то приказать, например, отпустить его, и это в лучшем для нее случае. А в худшем… Роев даже сам не знал, что сделал бы с ней в худшем случае… Все что угодно, вплоть до самых извращенных пожеланий тех бедолаг-подопытных, что содержались в комнате-каземате до него.
Последующие эксперименты – как в области менталистики, так и в области телекинеза – показали бурный прогресс пси-возможностей Роева. Но оно и понятно, показатель ментальной активности достиг ранга «В-3».
Возросла дистанция контроля до тридцати метров плюс-минус несколько метров в зависимости от видов тварей, на которых он пытался воздействовать. Увеличилось количество тварей, на которых Владислав мог воздействовать, причем не просто воздействовать, а вполне четко ими управлять. Опять-таки количество варьировалось от их видовой принадлежности, но в среднем он мог командовать дюжиной монстров: двумя десятками тараканов или тремя-четырьмя ящерицами. Некоторые монстры при этом по-прежнему оставались ему не доступны.
Восприятие тоже усилилось, как по объему ощущаемого пространства, так и по четкости определения количества живых существ и даже видовой принадлежности. Это было сродни тому, что на затылке выросли глаза.
Но вот ощущать запах или видеть глазами управляемых тварей все равно не получалось, даже с допингом. Хотя возникло ощущение, что, если пройти еще через одну-две операционные процедуры по расширению пси-возможностей и если еще получить допинг, то и этот барьер может пасть.
А вот с людьми в этом плане стало гораздо лучше получаться. Это вам не тупые животные. В каком-то смысле Роев мог и программировать, то есть поставить им задачу, и дальше они выполняли ее сами, потому как сами знали, что нужно делать, и пристальный контроль за ними не требовался, главное, чтобы они не вышли за пределы зоны его на них воздействия.
Шарик Владислав все же поднял в воздух, пусть не высоко и не надолго, три-пять сантиметров, на одну-две секунды.
«Прям джедай или ситх какой-то, – подумал он с невеселой усмешкой. – Осталось только научиться душить…»
Владислав представил, как задушит эту психованную стерву, а та захрипит и задергается в судорогах, подвешенная телекинезом в воздухе. Увы, все это были лишь мечты. По крайней мере, пока…
И чем лучше Роев овладевал этими своими новыми возможностями, тем страшнее ему становилось. Ну а как иначе? Ведь с такими возможностями Владислав становился реально опасным человеком для своих хозяев. И больше всего его удручало то, что он все никак не мог найти ни одной возможности освободиться. Ведь его теперь даже в камеру конвоировали не люди, а все тот же медицинский дроид, и стоит ему только дернуться куда-нибудь не туда, то тут же прилетит капсула со снотворным.
«Вопрос в том, станет ли она меня дальше прокачивать, а значит, у меня будет еще немного времени на поиски выхода из нынешней ситуации, или же остановится на достигнутом и зачистит? – с тревогой подумал Роев. – Хотя вряд ли остановится. Такие увлеченные ученые идут до конца. Быстрее надо ставить вопрос, сколько еще процедур я смогу выдержать чисто физически?»
То, что Владислав пока не чувствовал никаких негативных последствий от операций, еще ни о чем не говорило. Палка, что сгибают, тоже ломается вдруг – в один момент, вот она вроде целая, а в следующий миг слышится хруст, и в руках уже две половинки… Так же и с мозгом может статься.
«Скорее всего, так оно и будет, – подумал он с некоторой обреченностью. – Меня будут нагружать до максимума, что называется проверять на излом, чтобы узнать, сколько операционных вмешательств может выдержать человек, причем не только в физическом, но и психическом отношении, ибо я рискую сойти с ума раньше, чем сломают мое тело…»
Но помимо развития собственных ментальных сил, на Владиславе испытывались и различные медикаменты. Его пичкали как так называемыми допинг-усилителями ментальной активности, так и гасителями. Некоторые препараты сбивали пси-силы до нуля, при этом у Роева возникало ощущение, что его лишили какого-то органа чувств или конечности. Оказывается, он очень быстро привык к новым возможностям и без них чувствовал себя калекой. Это как пришить полноценный обезьяний хвост, научить им пользоваться, а потом снова отрезать.
Разными препаратами-блокираторами накачивали и подопытных людей, проверяя их устойчивость на пси-атаки со стороны Владислава.
Помимо медикаментозного блокирования сил, испытывались и инструментальные возможности блокирования пси-воздействия. Роеву на голову надевали шлем, таким же образом защищали подопытных от него…
29
Все-таки в какой-то момент операции стали сказываться негативным образом на здоровье Роева. В конце концов, мозг – слишком нежная субстанция, чтобы в ней слишком долго можно было колупаться без отрицательных последствий, даже несмотря на продвинутую медицинскую технологию.
