Вдохновенные творцы шедевров каменного века воодушевлялись некими магическими, религиозными представлениями. Не хочу здесь вдаваться в тонкости верований наших предков, но все-таки стоит упомянуть о тех культах, которые сменялись на протяжении древней истории. Итак, неандертальский культ медведя ушел со сцены вместе с неандертальцами 35 000–40 000 лет назад, когда им на смену пришли кроманьонцы. В этот период поклонялись матери-природе и мамонту. Последний ледниковый период закончился около 10 000 лет назад, мамонты исчезли (сейчас считается, что не люди их съели, просто им самим стало нечего есть из-за изменения климата), и основной охотничьей добычей стал северный олень, он же оказался и главным культовым животным. Когда появилось земледелие и скотоводство, на смену оленю пришел конь, а на смену охотничьей магии – другие ранние религии. К ним относятся шаманизм, фетишизм, тотемизм, а также анимизм; многие из них дожили до наших дней. Анимизм
[7] – это вера в то, что весь мир населен духами, у всех неодушевленных предметов, например у камней, есть душа, и тем более душа в обязательном порядке существует у растений и животных. Так что на самом деле фактически все древние культы, возникшие в то время, когда человек еще не отделял себя от природы, можно объединить под этим названием. Отзвуки языческих верований, отношения к природе как к живому существу (иногда это называют еще аниматизмом
[8]) можно найти у Шекспира: в «Короле Лире» Эдмунд восклицает: «Природа – мне богиня, и законам ее я повинуюсь».
Впрочем, не будем входить в тонкости различных магических верований, отметим только, что практически все они связаны с почитанием животных. У всех древних народов существовал (и существует до наших дней у племен, придерживающихся традиционного образа жизни) культ животного-прародителя. Это животное-тотем, оно олицетворяет собою фигуру Отца, строгого, но справедливого родителя и защитника. Животные-праотцы рода появились в незапамятные времена, и люди по рождению уже принадлежали к тому или иному клану, как и их почтенные предки:
И на столбиках могильных
Все тогда нарисовали
Каждый – свой фамильный тотем,
Каждый – свой домашний символ:
Журавля, Бобра, Медведя,
Черепаху иль Оленя.
Это было указаньем,
Что под столбиком могильным
Погребен начальник рода.
Это строки из знаменитой поэмы Г. Лонгфелло «Песнь о Гайавате» в переводе И. Бунина. Лонгфелло, создавая поэму, опирался на сказания североамериканских индейцев. Клановая система в самом чистом виде распространена была у «коренных американцев», как теперь политкорректно принято называть индейцев, и у австралийских аборигенов. Впрочем, и сейчас каждый индеец не забывает про клан и тотем, даже если владеет самой современной профессией и давно потерял связь с резервацией. Так, у индейцев оджибве существуют кланы, названные по имени животного-тотема; пять самых важных – это Аист, Зубатка, Гагара, Медведь и Куница. В клане Медведя так много людей, что пришлось разделить его еще на части тела – Голова, Ребра и Ноги. Всего же у оджибве 21 тотем, в том числе Карибу, Тритон, Рысь, Орел, Гремучая Змея, Сиг, Прилипала, Черная Утка, Лось, Гусь, Бобр, Чайка, Ястреб. Некоторые тотемы указывают на инородное происхождение клана (например, Волк – это тотем племени дакота). Тотемное животное является не только праотцом всей семьи, но, кроме того, защитником, покровителем, а также прорицателем, предрекающим будущее; он узнает своих «детей» и не причиняет им вреда, даже если опасен для других. Можно даже не говорить о том, с каким почитанием относились члены рода к своему живому тотему, его убийство считалось тягчайшим грехом.
Оджибве, как и родственные им алгонгины, следующим образом добивались покровительства духов животных, «духов-хранителей». Юноши, которым предстояло стать мужчинами, обязательно проходили обряд инициации. Для этого они уединялись в лесу, долгое время не спали и не ели, пытаясь вызвать видения, которые приходят к людям, находящимся на грани истощения. Кстати сказать, этим они практически не отличаются от христианских аскетов, к которым чудесные озарения приходили в результате поста и молитвы, разве что не среди деревьев, а в пустыне. В некоторых племенах для получения ярких образов использовали природные галлюциногены, например мескалин, содержащийся в кактусе пейоте (лофофора Уильямса)
[9]. Индейцы считали, что душа человека в этих видениях встречается с духами («маниту») и общается с ними, а они оберегают ее носителя во всех его ипостасях.
Но мало иметь тотем, надо еще заставить его работать на себя. Лучший способ заручиться его помощью и заботой – это отождествиться с ним. А для этого опять-таки надо произвести ряд магических ритуальных действий, одним из которых является священный танец. Во время священного танца исполнители как можно более точно имитируют позы и движения тотемного животного. Этому перевоплощению способствуют также соответствующий костюм и маска. В большинстве традиционных культур маски используются для проникновения в «иные миры», где магия тотема проявлялась в полной мере. Впрочем, не всем в одинаковой степени удавалось «вживаться» в образ животного-тотема; те, кто особенно успешно «входил в образ», нередко становились шаманами, которым приписывались колдовские способности.
Шаман в традиционном обществе – еще более важная фигура, чем вождь. Вождь обладал властью в мире реальном, зато шаману подчинялись силы магические, в том числе магическая сила тотемного животного. И если для современных индейцев Северной Америки, уже давно интегрированных в постиндустриальное общество, кланы и тотемы представляют интерес в основном этнографический и служат средством самоидентификации, то в некоторых традиционных обществах до сих пор существуют тайные сообщества, связанные с образом того или иного животного, которые реально влияют на жизнь племени, а также на жизнь – и смерть – отдельного индивида. Речь в первую очередь идет об Африке и Латинской Америке. Впрочем, здесь не место повторять страшные рассказы о колдунах вуду. Конечно, многие так называемые цивилизованные люди верят в магию, но в конце концов оказывается, что все чудеса можно объяснить, и не прибегая к мистике (или им пока еще не нашли рационального объяснения).
