Превозмогая стук в висках, выпрямилась, в глазах тут же потемнело, комната начала куда-то проваливаться… «Все, сейчас грохнусь в обморок…» Нет, пронесло. Свет постепенно вернулся, выплыло лицо Джефри. Одной ногой Розамунда начала нащупывать под кроватью туфли, готовая тут же привести в исполнение собственное предложение.
— Линди могла оставить сестре записку, — промямлила она первое, что пришло на ум.
— Да я уже смотрел — ничего, — уныло проговорил Джефри и чуть погодя добавил: — А вообще, чем черт не шутит… Я ведь только мимоходом глянул. Может, что и просмотрел. Пойди ты, Розамунда, а? Ты лучше знаешь, что искать. А обоим сразу нам не стоит уходить — вдруг она позвонит?
И снова Розамунда была тронута: Джефри смотрит на нее как на товарища по общей беде, к тому же как на авторитетного товарища — сказал же он, что она лучше знает, что искать. От этого даже чуть полегчало — меньше кружится голова и сил прибавилось, почти как у человека, который легко может пересечь комнату и спуститься по лестнице. Она наконец нашарила туфли и не глядя сунула в них ноги — боялась привлечь к своим действиям мужнино внимание. Впрочем, зря опасалась: он все еще хмурился в глубокой задумчивости.
— А как я войду? У тебя есть ключ? — спросила она, вполне готовая отправиться в путь-дорогу. — Или ты не запер дверь?
— Она сама и оставила дверь незапертой! — На мгновение тревогу на его лице сменила добрая, любящая улыбка. — Ты же знаешь, какая она — доверчивая и беспечная.
«Говорит так, будто она еще жива!» — пронеслась у Розамунды безумная мысль. Но уже в следующий миг рассудок и здравый смысл возобладали и она отогнала от себя то страшное, что стояло за этой мыслью. Вместо этого она приготовилась дать отпор привычной волне гнева, которая непременно должна была последовать за этим возмутительным «доверчивая и беспечная».
Но — ничего. Быть может, лихорадка отняла у Розамунды все силы и она просто не способна на сильные переживания? Нет, то, что она чувствует, не походит на слабость, скорее наоборот. А что же она чувствует? Странное, небывалое ощущение собственной силы? Словно теперь Розамунда может позволить себе быть великодушной к Линди, потому что в рукаве у Розамунды припрятана некая зловещая козырная карта?..
Что за дикие штучки выкидывает сегодня ее сознание! Надо полагать, я брежу, не без гордости подумала Розамунда. Температура, наверное, подскочила. 39, не меньше. Или даже 40? Померить бы. Просто из любопытства. Но не на глазах же у Джефри, который ждет не дождется, когда она отправится к Линди… Осторожненько, но все время стараясь, чтобы это не выглядело необычно, Розамунда начала преодолевать крутые ступеньки лестницы.
Как и говорил Джефри, задняя стеклянная дверь открылась, стоило нажать на ручку. Розамунда замерла на пороге чернильно-темной комнаты и целую минуту, не двигаясь, принюхивалась к знакомым запахам дома: влажная жирная земля недавно политых комнатных растений, полироль для мебели и этот диковинный, тонкий аромат, который мог принадлежать чему угодно, от дорогого шоколада до свежих цветов, и присутствовал неизменно.
Темень висела вокруг, зябкая, но странным образом защищающая от воображаемой опасности. Двигаться не хотелось. Проще было оставаться на месте и обдумывать — с идиотической прилежностью, в мельчайших деталях — элементарные действия, которые следовало предпринять. На ощупь пробраться к противоположной двери. Найти выключатель. Включить свет. Поискать возле телефона — на камине — на столике в холле — везде, куда Линди могла засунуть записку, чтобы сестра увидела, когда вернется.
И на сегодня мы больше нигде не имеем права искать, мелькнуло в голове Розамунды. Понятное дело, завтра или через день, если Линди все еще не объявится, мы станем шарить в письменном столе, читать ее письма, перебирать бумаги, чтобы найти хоть какие-то зацепки. Черт! Опять! Опять она про то же! Откуда такая уверенность, что Линди на самом деле пропала? Что вообще случилось? Линди по какой-то причине не явилась на условленную встречу. Этого что — достаточно, чтобы предполагать всякие кошмары?
«Наверное, я еще до конца не проснулась, — сказала себе Розамунда. — Надо что-то делать, двигаться. И выкинуть из головы дурацкие мысли». Медленно, осторожно, придерживаясь то одной, то другой рукой за выступающие из темноты, нераспознаваемые части мебели, Розамунда двинулась через комнату, замершую в полной тишине. Ее не нарушали ни шаги, приглушенные ковром, ни дыхание, которое Розамунда то и дело задерживала.
Вдруг взрыв оглушительных, не поддающихся описанию звуков заставил ее застыть, задохнувшись от ужаса. Но уже секунду спустя ужас рассыпался. Осталось лишь гулко колотящееся в груди сердце и нервный смех. Темнота наполнилась бешеным лаем, который рикошетом отскакивал от стен и несся, казалось, отовсюду, так что Розамунда не знала, куда поставить ногу, чтобы не споткнуться о голосистого маленького неприятеля.
Однако все обошлось. Фудзи-горка, чьи способности в определенных областях не намного уступали талантам его хозяйки, исхитрился продемонстрировать отчаянную ярость и одновременно предпринять благоразумные меры предосторожности, чтобы на него не наступили. Так что Розамунде удалось преодолеть оставшиеся полкомнаты и включить свет, ни разу не коснувшись пса. Когда она, ободренная вспыхнувшим светом, повернулась к нему лицом, разъяренное создание немного утихомирилось. Пес все еще лаял, но уже не так исступленно. Розамунда шагнула к нему и с показным дружелюбием протянула руку. Фудзи-горка отступил, он уже не лаял, а громко рычал. А немного погодя слышалось только сварливое ворчание, которым он частенько удостаивал ее и раньше.
Горка все еще смотрел на Розамунду весьма подозрительно, и не без оснований. Не отставая ни на шаг, он проследовал за ней от двери к телефону, от телефона к камину, от камина к столику в холле. Потерпев неудачу в каждом из этих мест, оба разом глянули друг на друга, словно спрашивая: теперь что?
Попробовать заглянуть на кухню? Очень разумно оставить записку на кухонном столе, где ее наверняка заметят. Розамунда, сопровождаемая сердитым маленьким охранником, именно туда и направилась. Но без толку — записки не было. На плите ничего не варилось, ничего не разморажилось. Стало быть, нельзя предположить, что повариха отлучилась на минутку и не успела вернуться. Вокруг чистота и порядок, но не та стерильная чистота, которая свидетельствует о том, что хозяйка покинула дом надолго. После продолжительного и вдумчивого осмотра Розамунда и Фудзи-горка вышли из кухни и снова остановились в холле, чтобы поразмыслить.
Не подняться ли наверх? Розамунда припомнила, что временами, когда Питер слишком уж задерживался, она пришпиливала ему записки на подушку — напомнить, чтоб переменил рубашку или сходил к зубному. Вдруг у Линди и ее сестры такая же привычка?
Розамунда повернулась к лестнице.
Она-то полагала, что уже видела все, на что способен Фудзи-горка в качестве сторожевой собаки. Как бы не так! То, с чем она уже познакомилась и что могла вообразить, ни в какое сравнение не шло с тем припадком неистового бешенства, который, едва она шагнула в сторону лестницы, мгновенно охватил пса.
