– Хочешь, чтобы я отправилась в работный дом? – насупилась Мари.
– Конечно, нет.
– А ты умеешь ставить парус? Вязать узлы?
Качаю головой.
– Не хочешь, чтобы я поплыла с тобой?
– Конечно, хочу.
– Тогда решено.
Спуск по узкой тропинке складывается из множества контролируемых падений с моей стороны. Я хватаюсь за пучки травы, и из-под ног разлетаются камешки. Мари несравненно грациознее, хотя и пользуется только одной рукой. В конце спуска она почти не запыхалась. Окрашенная красной краской лодка лежит на мелководье. Торчащая стрелой мачта привязана к столбику куском вонючей зеленой веревки. Со стороны это скорее рыбацкое каноэ, чем гребная лодка. Это хорошо, поскольку каноэ делают легкими и прочными, чтобы каждый день спускать их на воду и вытаскивать на сушу.
– Вот она! – Мари исполняет рукой танцевальное движение. – Первым делом вытащим ее на берег.
Работа эта нелегкая. Лодка только выглядит легкой, но из-за собравшегося на днище песка оказывается тяжелой, как камень. И почти сразу становится ясно, почему она затонула. Причина в длинной пробоине у края корпуса, где каноэ, должно быть, зацепилось за камень.
– Ее надо наклонить, – решает Мари. – Наклонить, убрать песок и вытащить на берег.
Закатываем штанины и входим в воду. Я подсовываю ладони под днище. Оно обросло ракушками, и они царапают пальцы. Мари присоединяется ко мне и наваливается на борт плечом.
– На счет три. Раз… два… три!
Лодка едва заметно сдвигается. Снова и снова Мари считает до трех. Каждый раз мы напрягаемся так, что ноги уходят в песок. Мало-помалу, словно нехотя, каноэ поддается.
– Продолжаем! – кричит Мари. Я толкаю и толкаю, пока наконец лодка не отрывается от дна и не накреняется.
Песок понемногу выплывает. Мари заходит с другой стороны, чтобы лодка не перевернулась вверх дном и не сломала мачту. Вес нашего суденышка заметно уменьшается, и впервые после прочтения наниного письма рядом с зернышком тревоги у меня в груди ложится семя надежды..
– Становись здесь и тяни, – торопит Мари, указывая на нос лодки. – Я буду толкать.
Теперь, когда печать океана сломана, эта задача уже не выглядит невыполнимой. Мы вытаскиваем каноэ за линию прилива и, обессиленные, падаем на песок. Лодка лежит рядом на боку.
– Что дальше? – выдыхаю я.
– Дальше? Будем воровать.
Отрываться от своих писательских трудов, чтобы присмотреть за подопечными, мистер Замора не желает. Все обязанности по контролю над нами возложены на Маюми, которая исполняет их в меру возможностей. Мне жаль ее, но, с другой стороны, у нас с Мари появляется время как следует заняться лодкой. Задачу облегчают другие дети, потому что мальчишки, освободившись от суровых тисков расписания, растаскивают доски для строительства крепостей и домиков на деревьях. Мы с Мари берем что надо, а надо, оказывается, не так много, как я опасалась. Корпус нашей лодки практически цел, а пробоину мы старательно заделываем. Вдобавок ко всему нам удается стянуть из хозяйственной кладовки Маюми ржавое ведерко для вычерпывания воды.
Отделавшись от Кидлата, который снова пытается увязаться за нами, мы беремся за решение другой важнейшей задачи – установки паруса. Одной простыни оказывается мало – ветер просто проходит сквозь нее. Недостаточно и двух. После стирки я приношу еще три. Мы складываем все пять и, растянув, становимся на краю обрыва. Налетевший порыв ветра попадает в ловушку, и Мари, не удержавшись, падает на колени.
– Думаю, получится! – смеется она, стряхивая с коленок грязь.
Через три дня лодка уже покачивается на воде, удерживаясь на зеленой веревке. Через пять дней в нашем распоряжении есть три весла, сделанных из колышков и привязанных к ним досок. Третье – запасное, на чем настояла Мари.
– Как назовем? – спрашивает она.
– Ты о чем?
– У каждого корабля есть имя. Их дают для удачи.
Мы умолкаем. Думаем. Наконец Мари щелкает пальцами.
– Есть! «Лихим».
– «Секрет»?
– Наш секрет. – Она улыбается.
На шестой день мистер Замора возвращается из города с письмом. За обедом он размахивает им перед нами.
– Можете уже сегодня со всеми попрощаться. У меня два письма из двух работных домов, где найдется место и для детей. – Его лицо – кожа да кости. Он поворачивается и, насвистывая, отправляется к своему домику.
– Чему улыбаешься? – спрашивает Текла, обращаясь к Мари. – Работный дом – страшное место. Ты можешь даже потерять там руку.
Кто-то из девочек хихикает, но Мари смотрит только на Теклу.
– Тебе надо быть добрее, а то лицо станет такое же подлое, как у него. – Она наклоняется ко мне. – На рассвете, да?
Я киваю и оглядываю сидящих у костра. Похоже, если нас здесь не будет, переживать никто не станет. Только Кидлат не сводит с меня глаз, хотя в последние дни и он уже не ходит за нами по пятам. Наверно, если долго кого-то отталкивать, однажды обнаружишь, что он к тебе уже не подходит. Боль в груди стихает под напором решимости. Мы намерены вернуться к нане. И мы вернемся.
Я почти не сплю, а когда за ставнями мелькают первые проблески рассвета, слышу скрип половиц над моей головой. Пробравшись мимо спящих девочек, выскальзываю во двор, где Мари уже ждет меня с наволочкой в руке. Глаза ее сияют от волнения. Она указывает на Сидди, а Сидди в свою очередь вперед относительно приюта.
Не говоря больше ни слова, мы набираем побольше фруктов из запасов Луко и бежим к скале. Притихший и почерневший, усыпанный пеплом, лес встречает нас запахом дыма, все еще висящего в утреннем воздухе.
На краю обрыва я на секунду замираю в нерешительности. В первых лучах солнца пятнышко на горизонте кажется розовым. Кулион, как же он далек. Невозможно далек. А еще я боюсь того, что найду там. Но тут Мари берет мою руку и сжимает ее.
– Идем.
Мы спускаемся по тропинке, в конце которой я скатываюсь комком к ногам Мари.
– Есть! Получилось! – кричу я, но она смотрит не на меня. Взгляд ее направлен на склон позади нас. Я оборачиваюсь. Вот этого мы точно не планировали.
По склону Сумеречной скалы нетвердым шагом спускается Кидлат.
Переправа
– Стой! – кричу я, но он уже на середине спуска и приближается к опасной осыпи у основания скалы. Мари сует мне наволочку и лезет наверх, навстречу Кидлату. Однако, вопреки моим ожиданиям, она не отправляет его обратно, а помогает спуститься.
– Что ты делаешь?
– У нас нет времени вести его в приют, – отвечает, отдышавшись, Мари. – И оставить его здесь тоже нельзя. Придется взять с собой.
Я смотрю на нашего молчуна.
