— Жень, может, не надо? — В дверном проеме снова показался Кирилл. На этот раз весь целиком. В его голосе слышалась тревога, что меня только раззадорило. Отказать себе в удовольствии насолить бывшему возлюбленному оказалось выше моих сил.
— Отчего же? Пусть послушают. Действительно же, этот роман заслуживает экранизации.
Наши взгляды с Севастьяновым скрестились, и разве что искры не посыпались. Воздух сгустился от напряжения. В тот момент окружающие перестали существовать — остались только он и я. Первым не выдержал Кирилл — пробормотал себе что-то под нос про убегающие спагетти и скрылся на кухне.
— Боже правый! — расхохотался Володька. — Прям Монтекки и Капулетти.
— Ошибаешься, дружок. — Мой тон сделался вкрадчивым. — У нас там скорее «Айвенго». Причем я в роли прекрасного рыцаря.
Забравшись с ногами в кресло, я обхватила колени руками и, переводя взгляд с одного мужчины на другого, погрузилась в пучину воспоминаний.
— Думаю, никому из присутствующих не нужно объяснять, кто такая Женя Охотникова и какова ее репутация. Без ложной скромности, слава моя уже давно вышла за пределы Тарасова. Так что когда зятю главного прокурора понадобилась помощь в одном деликатном деле, он не к тестю своему побежал и не в полицию, а ко мне обратился.
— И что? — Володька вскочил со своего места, явно сгорая от любопытства. — Ты охмурила Кирилла и сама влюбилась?
— Да прям счас, — фыркнула я, возмутившись подобным предположением. — Конечно, нет! Он мне сразу категорически не понравился.
— Я все слышу… — донесся из кухни голос героя рассказа.
— На то и расчет, — рассмеялась я. — Но ведь из песни слов не выкинешь. Вы удивитесь, но я очень не люблю обходительных мужчин. За редким исключением, все эти целования ручек, шарканья ножкой, россыпи комплиментов и ласковые взгляды — верные признаки кобелиной натуры. Уж простите за выражение. Нет, это вовсе не означает, что мне по душе противоположный типаж. Отнюдь, но всего должно быть в меру. И я бы предпочла, чтобы нежность и ласка доставались одной-единственной. Той, кто является его избранницей. А когда кавалер дарит их всем вокруг, на глубокие чувства он вряд ли способен. Сегодня он тебе в глаза заглядывает и по ручке гладит, а завтра — проделывает все то же самое с иной барышней.
— Но со мной-то ты ошиблась! — Мне пришлось встретить острый взгляд неожиданно появившегося в комнате Кирилла. На этот раз наш «поединок» закончился его победой: пожав плечами, я отвернулась к окну. И замолчала, пытаясь совладать с охватившим меня волнением. — Надо же, трещина, — проговорила я задумчиво, разглядывая глубокую борозду, проходящую по всей длине оконной рамы. — И ведь не склеить уже ничем… Теперь либо менять, либо терпеть сквозняк и пыль… Одним словом, — тряхнула я головой, отгоняя наваждение, — Кирилл мне показался типичным бабником.
— Но ты признаешь, что была не права? — тихо спросил Севастьянов. Я кивнула, сглатывая образовавшийся в горле ком.
— Браво! — Конфетин лениво хлопнул в ладоши. — Словно в кино на мелодраму сходил. Право слово, сцена встречи Штирлица с женой в кафе «Элефант» по драматизму явно уступает только что разыгранной перед нами. А ведь мы, я так понимаю, даже до середины рассказа не добрались.
— Ты куда-то торопишься? — огрызнулась я. — Вообще могу ничего не говорить.
— Нет-нет. — Гоша довольно натурально изобразил испуг.
— То-то же. — На моем лице отразилось торжество. — С самого начала Кирилл мне дико не понравился. Однако он клиент, мне с ним детей не крестить, так что я засунула свое мнение в… В общем, просто выполнила взятые на себя обязательства, получила деньги и на ухаживания не повелась. Расстались, как говорится, друзьями. Но этот товарищ не унимался.
— Влюбился? — Конфетин проявил чудеса сообразительности.
— Типа того. — Отвернувшись к окну, я заметила одинокого голубя, пританцовывающего на подоконнике. Сизарь вертел головой из стороны в сторону, разглядывая нас глазками-бусинками. Заметив мой пристальный к нему интерес, а может, по другой причине, птица взмахнула крыльями и полетела вниз. Свободная и независимая.
— Ну а ты? — нетерпеливо поинтересовался Володька.
— А что я? — скривившись, пожала я плечами. — Ну кто поверит в такой бред? Да и как-то до чувств Кирилла мне особенного дела не было — говорю же, как мужчина он мне сразу не понравился.
— Ой ли? — вновь подал голос герой рассказа.
— Честное слово. — Я даже перекрестилась в доказательство.
— Но, я так понимаю, это ведь не финал истории, да? Явно еще что-то будет. И что же потом изменилось?
— Случай… — пояснила я.
— Судьба! — выкрикнул Севастьянов.
— Кирилл ухаживал галантно. И смело, учитывая, что с женой они так и не развелись, а супруга держала его на коротком поводке. Остается только гадать, каким чудом ему удавалось его ослабить. Впрочем… Разъездной характер работы снабжал его алиби на все случаи жизни. Пусть и пришлось, конечно, фантазировать. Не так ли, дорогой? — Ласковый тон, которым я произнесла последнюю фразу, не обманул бы и ребенка.
На этот раз «дорогой» решил промолчать — очень предусмотрительно с его стороны.
— Да-а-а, — протянула я мечтательно. — Севастьянов умеет быть настойчивым. К примеру, просыпаюсь я однажды, выхожу на балкон, кофе на свежем воздухе выпить, смотрю, а напротив моего окна огромный транспарант красуется. А на нем моя фотография и надпись: «С добрым утром, любимая». В другой раз музыкантов нанял, чтобы серенаду исполняли. Правда, сам так и не появился. Оно и понятно: все соседи за телефоны схватились — такое представление ведь не часто увидишь, а Кирилл хоть активничал, но про осторожность все же не забывал.
— А ты? — Конфетин даже удивился. — Неужто повелась на такую откровенную пошлятину?
— Вот еще! — оскорбилась я.
Впрочем, Гошино замечание не только меня зацепило. Появившийся в комнате Севастьянов выглядел оскорбленным до крайности.
— Чего сразу «пошлятина»? — проворчал он, буквально кидая на стол сковороду с пастой. — И потом, это ведь только аперитивчик, основное-то блюдо куда элегантнее.
— Ты про Прагу? — насмешливо поинтересовалась я. — Неплохая попытка, жаль только, не удалась.
— Прошу к столу! — Кирилл прервал мой рассказ, опять возвращаясь с кухни. На этот раз с тарелками и столовыми приборами.
— Нет, нет! — воскликнул Антонов, все это время жадно внимающий моему повествованию. — Я настаиваю на продолжении. Шутка ли — такая история!
— О, мальчик, — загадочно улыбнулась я в ответ. — Ты даже не представляешь себе, какая именно! И все же сначала следует подкрепиться. Кто знает, как дальше день сложится. В нашем случае нельзя терять время даром, а поговорить мы всегда успеем.
Трапеза, если так можно, конечно, назвать стремительное поглощение пищи четырьмя оголодавшими людьми, проходила в полнейшей тишине, нарушенной только единожды. Поводом для разговора стала моя манера есть спагетти. Юный Володька попытался сделать мне замечание, указав, что итальянцы никогда не вкушают длинную пасту при помощи ложки. В этой стране, дескать, это считается дурным тоном. Будто мне об этом не было известно.
