Культурогенез → культура.
В.П. Алексеев боготворил В.И. Вернадского. Но это не мешало первому относиться критически ко второму. Так, В.П. Алексеев считал термин ноосфера, как его понимал В.И. Вернадский, не совсем удачным.
В.П. Алексеев писал: «Один из основателей учения о ноосфере, В.И. Вернадский, подчёркивал закономерный характер перехода от биосферы к ноосфере, или сфере разума, в которой проявляется геологическая, техническая и духовная деятельность человечества. Живительная сила и всеобщность учения о ноосфере воплотились в идущем на наших глазах интенсивном процессе развития наук о разнообразных формах взаимодействия общества и природы. В ходе этого развития термин „ноосфера“ привился и широко употребляется специалистами самого разнообразного профиля, встречается он без каких-либо оговорок и на предыдущих страницах. Однако, в сущности, он не очень удачен, и только высокий авторитет его изобретателей и привычка к предшествующему многолетнему употреблению мешают от него отказаться — история человечества далеко не всегда была воплощением разумного начала, человеческий разум сам является продуктом общества, трудовая теория антропогенеза, рассмотренная выше, показывает, что без труда, без производства материальных благ не было бы человека, не было бы и человеческого разума» (там же, с. 359).
Термин ноосфера В.П. Алексеев предложил поменять на другой — антропогеосфера: «Наиболее удачен, на мой взгляд, был бы поэтому термин „антропогеосфера“. Выделенные и описанные выше структурные компоненты общества в его взаимоотношениях со средой — антропогеоценозы в совокупности всех своих разнообразных форм образуют антропогеосферу» (там же, с. 359).
Антропогеосфера — не что иное, как человечество, взятое не только в его современном виде, но и во всей его истории. Своему появлению на Земле люди в первую очередь обязаны труду, позволившему им относиться к природе не пассивно, а активно — преобразовывая её.
У В.П. Алексеева читаем: «Исключительная структурная сложность и функциональная мощность антропогеосферы — это результат весьма длительного процесса формирования, продолжавшегося минимум 2–3 миллиона лет, но и это время — миг в геологической истории Земли. Начало процесса формирования и развития антропогеосферы падает на тот момент в истории нашей планеты, когда впервые предок человека с помощью трудовых операций и разумного поведения стал активно воздействовать на доступную ему часть природы, вместо того чтобы только повиноваться ей и пассивно испытывать её давление» (там же, с. 360).
Активное, преобразующее отношение к природе, а затем и к миру в целом, вылилось у наших предков в эволюцию культуры. На первое место в ней В.П. Алексеев поставил труд и язык: «В процессе труда и общественных форм жизни складывается язык и создаются все формы культуры» (там же, с. 361).
Глоттогенез.
У австралопитеков, по мнению В.П. Алексеева, членораздельной речи ещё не было. Чтобы она появилась, первобытные люди должны были направить в эволюционное русло, все четыре стороны языка — физическую, биотическую, психическую и культурную.
Эволюция физической стороны языка.
Ещё М.В. Ломоносов подчёркивал преимущество звуковой формы физической стороны языка перед другими формами общения — например, перед жестово-мимической коммуникацией. Он писал: «Правда, что, кроме слова нашего, можно бы мысли изображать было чрез разные движения очей, лица, рук и прочих частей тела, как то пантомимы на театрах представляют, однако таким образом без света было бы говорить невозможно, и другие упражнения человеческие, особливо дела рук наших, великим были бы помешательством такому разговору; не упоминаю других непристойностей» (Ломоносов М. Российская грамматика. СПб.: Имп. Акад. наук, 1755, с. 21).
Не мог конкурировать с вокально-звуковым языком не только «язык» жестов, но и «язык» запахов. У В.П. Алексеева читаем: «Остаётся ещё та форма коммуникации, которая выражается и осуществляется с помощью запахов. Метки охотничьих зон с помощью экскрементов и мочи, мускусные желёзы, выделяющие острые и пахучие запахи, обнюхивание как разнополых, так и однополых особей — всё это широко распространённые коммуникативные явления в мире животных, как и разнообразнейшая гамма запахов, выделяемых растениями, которые также служат коммуникативным целям, привлекая нужных насекомых… Но запахи распространяются не мгновенно, содержащаяся в них информация достаточно диффузна и неопределённа» (там же, с. 155).
Звуковой язык у первобытных людей не появился на голом месте: они унаследовали от автралопитеков так называемые «междометия». В.А. Алексеев признавал в них питательную почву для будущего человеческого языка. Он писал: «Таким образом, хотя человеческая речь и возникает вместе с человеком, но предшествующая ей звуковая сигнализация, так сказать, питательная почва, на которой возникла речь, — широко распространённое явление в мире живой природы, включенное в сферу поведения практически почти на всех этапах развития животного мира и играющее в этом поведении громадную роль» (там же, с. 156).
Более того, в животных «междометиях» («аффектрованных звуках») В.П. Алексеев, как И. Гердер и А.А. Потебня, видел главную основу, «на которой вырастает человеческий язык» (там же, с. 163). Он указывал: «Основную часть в этой основе составляли… аффектированные звуки, уже нагруженные жизненно важной информацией» (там же).
В.П. Алексеев не придавал большого значения «языку» жестов в общении австралопитеков. Он писал: «Что касается двигательных сигналов в жизни предков человека, то они могли иметь место, как и у животных, возможно, даже в связи с освобождением руки получили какое-то дополнительное развитие в особых ситуациях. Скажем, легко представить себе, что в процессе охоты выслеживание и скрадывание зверя требовали общепонятного набора двигательных сигналов, позволявших соблюдать должную осторожность и полнейшую тишину; не следует забывать, что, подобно человекообразным обезьянам, австралопитеки могли быть только дневными животными и охотились поэтому в дневное время, благоприятное для двигательной сигнализации… Однако подобные особые ситуации не меняли дела по существу — как и у животных, двигательные сигналы занимали место сопутствующего явления по отношению к нарождающейся звуковой речи и складывавшемуся языку» (там же, с. 172–173).
Эволюция биотической стороны языка.
Своим существованием биотическая сторона языка обязана эволюции трёх органов тела — произношения, слуха и мозга. Если органы слуха у наших предков не подверглись в процессе их эволюции каким-либо существенным изменениям, то органы произношения изменились колоссально: произошло утолщение голосовых связок, удлинилась ротовая полость, уменьшилась нижняя челюсть и др.
Эволюция психической стороны языка.
Мозг входит в биотическую сторону языка, поскольку обеспечивает функционирование органов слуха и произношения, но он также входит и в его психическую сторону, поскольку, с одной стороны, является вместилищем для языковой системы, а с другой, обеспечивает её функционирование в речевой деятельности либо говорящего, либо слушающего.
