Идея о жестовой коммуникации у предлюдей и людей — основная идея, из которой М. Томаселло исходил в своей гипотезе о происхождении языка. Он писал: «Основная идея этих лекций состоит в следующем: чтобы понять, как люди общаются между собой при помощи языка и как эта способность могла возникнуть в ходе эволюции, сначала мы должны разобраться, как люди общаются при помощи естественных жестов. По сути, моя эволюционная гипотеза состоит в том, что первыми специфически человеческими формами коммуникации были пантомимическая коммуникация и, прежде всего, указательный жест. Социально-когнитивная и социально-мотивационная базовая структура (infrastructure), сделавшая возможными эти новые формы коммуникации, стала своего рода психологическим плацдармом для возникновения различных систем знаковой языковой коммуникации (всех шести тысяч известных языков)» (там же, с. 27–28).
Воссоздать жесты, которыми пользовались предлюди, не представляется возможным, но можно составить о них приблизительное представление по коммуникации приматов.
Попытки Уильяма Фурнесса, Кэти и Кейта Хейсов научить обезьян вокальному языку, как мы помним, оказались безуспешными. Преодолеть ограниченные возможности артикуляционного аппарата обезьян им не удалось. Зато шимпанзе Уошо, горилла Коко, орангутан Чантек и др. обезьяны, овладевшие амсленом, продемонстрировали свои поразительные способности в усвоении жестовых «языков».
Отсюда легко прийти к предположению, что у предлюдей, которые тоже были человекообразными обезьянами, дело обстояло подобным образом: ведущую роль в их общении играли жесты, а вокальные знаки имели весьма ограниченную сферу функционирования. Такой предположение, как и следовало ожидать, и сделал М. Томаселло.
Американский учёный утверждает: «Первые шаги почти наверняка относились к сфере жестов. Это становится особенно ясно при сравнении с голосовой и жестовой коммуникацией наших ближайших родичей, человекообразных обезьян. Вокализации человекообразных обезьян почти полностью предзаданы генетически, мало подвержены обучению, тесно связаны с конкретными эмоциями и адресованы без разбора всем, кто находится поблизости. А жесты человекообразных обезьян, напротив, чаще представляют собой результат обучения, используются достаточно гибко в различных социальных ситуациях для достижения различных социальных целей (причём для взаимодействия с людьми иногда выучиваются новые жесты) и адресуются конкретным индивидуумам с учётом направленности их внимания в данный момент времени. Обучение, гибкость и внимание к партнёру относятся к фундаментальным характеристикам человеческого способа коммуникации, и пока они не появились, продвижения в эволюции человека просто не могло быть» (там же, с. 32).
Отсюда следовал недвусмысленный вывод: «Именно жесты человекообразных обезьян, а не их вокализации, являются наиболее вероятными эволюционными предшественниками человеческого общения» (там же, с. 50).
Эпоха жестовой коммуникации у пралюдей.
М. Томаселло по существу порывает с общепринятой точкой зрения, в соответствии с которой считается, что понятия человек и язык (подлинный — звуковой, а не жестовый) неразрывно связаны друг с другом. Американский учёный разрывает связь между этими понятиями. Вот почему первые люди — пралюди — в его концепции выглядят как существа, создавшие естественный амслен.
Появление человека М. Томаселло связывает с прорывом, который первые люди совершили не в вокальной коммуникации, а в жестовой. Этот прорыв состоял, с его точки зрения, в том, что жестовая коммуникация у первых людей приобрела неизмеримо более активную форму, чем у их человекообразных предков.
Преобладание жестовой коммуникации над вокальной М. Томаселло объясняет так: «Вокализации всех приматов, кроме человека, очень тесно привязаны к эмоциям, и поэтому не являются произвольными. Как и большинство видов коммуникации животных, они по сути своей являются „закодированными“ средствами коммуникации, в том смысле, что животные уже рождаются с умением издавать характерные для их вида вокализации и реагировать на них характерными видоспецифическими способами» (там же, с. 192). Иначе говоря, животные «междометия» являются врождёнными, а произвольные вокальные знаки — приобретёнными.
М. Томаселло приписывает жестовый язык не только человекообразным предкам человека, но и их потомкам — первым людям. Если мы примем его точку зрения, то выйдет, что первый человек был по преимуществу не говорящим существом, а жестикулирующим. Вот как сам М. Томаселло сформулировал эту революционную идею: «Человеческая кооперативная коммуникация изначально развивалась в жестовом поле (указательный жест и пантомима)» (там же, с. 267).
М. Томаселло основательно показал существенную роль жестовой коммуникации у первобытных людей в осознании ими произвольной природы знака. Честь ему и хвала! Но принять его идею о том, что человеческий язык начался с указательных и изобразительных жестов, не представляется возможным. Человеческое общение началось не с жестового «языка», а звукового. У людей не могло быть эпохи жестовой коммуникации.
Если мы признаем жестовый «язык» за язык первых людей, то окажется, что подлинного языка у них не было. Подлинно человеческим является только вокальный язык. По отношению же к жестовым знакам можно говорить о «языке» лишь в метафорическом смысле.
Человек начался со скачка в вокальной коммуникации, а не со скачка в жестовой коммуникации. Только в этом случае связь между понятиями человек и язык останется такой, какой она и была в действительности, — неразрывной.
Эпоха вокальной коммуникации у людей.
М. Томаселло в своей книге проводит параллели не только между предками людей и обезьянами, но также между предками людей и детьми. Это вполне оправданно, поскольку онтогенез в какой-то мере повторяет филогенез. Вот почему, в частности, по доречевому онтогенезу младенцев мы можем в какой-то мере судить о доречевом прошлом наших филогенетических предков.
Младенцы, как и обезьяны, подтверждают, с точки зрения М. Томаселло, гипотезу о том, что жестовая коммуникация у наших животных предков преобладала над вокальной. Дети используют некоторые жесты ещё до овладения вокальным языком, который они начинают осваивать, как правило, на втором году их жизни.
Ещё до овладения языковой способностью маленькие дети начинают использовать указательный жест — излюбленный жест М. Томаселло. Младенцы используют этот жест, как правило, со вполне прагматической целью — побудить окружающих к тем или иным действиям. Так, в возрасте 9-12 месяцев младенцы уже могут указать на закрытое окно, чтобы его открыли, на пустой стакан, чтобы его наполнили вкусной жидкостью и т. д. (там же, с. 108–109).
Вслед за указательными жестами дети начинают овладевать и другими типами жестов — изобразительными и условными. С помощью первых дети могут изображать, например, жевание пищи, питьё молока, чтение книги и т. п.
Если до указательных и изобразительных жестов ребёнок доходит, как правило, своей головой, то условные жесты он усваивает от взрослых. Эти знаки он может сочетать с уже усвоенными им словами. Повороты головой, например, он может сочетать со словом нет; махание рукой — со словом пока, поднятие рук — со словом высоко и т. д.
