Дифференциация
Как уже говорилось выше, по отношению к крымско-украинским событиям люди дифференцировались на три группы. Наиболее энергичными сторонами конфликта стали, с одной стороны, искренние сторонники аннексии Крыма и войны и, соответственно, поклонники президента Путина. Другой стороной конфликта стали так называемые «либералы». По данным социологических опросов, первоначально сторонниками аннексии Крыма были 70 % населения, впоследствии, видимо в результате реакции конформности, их количество стало расти. По всей вероятности, настоящих фанатичных приверженцев ультранационалистических, имперских взглядов среди группы «ура-патриотов» было не так много, большинство принимало официальную точку зрения из конформистской мотивации. Дифференциация позиций по этому вопросу сразу же привела к сильному напряжению, как на уровне общества, так и между хорошо знакомыми и ранее хорошо ладившими между собой людьми.
Процитирую интервью руководителя клуба интеллектуальных игр:
«<…> я вхожу в группу, связанную с моим хобби, клуб интеллектуальных игр. Там собрались люди противоположных взглядов — термины, которые я не использую, но в одной команде состоят и „либерасты“, и „ватники“. Эта группа очень конфликтная в плане политики. Если мы ссоримся, то это происходит из-за политики. За последние два года ситуация поменялась — поначалу политические разногласия, хотя и обсуждались, они не были острыми. Потом они стали серьезными, когда упал Боинг, ввели продуктовые санкции. В 2014-м, до Нового 2015 года были конфликты вплоть до того, что люди не хотели друг с другом общаться, разговаривать, выходили из клуба. Потом все утихло. На собраниях игрового клуба особенно не поболтать, поэтому разговоры на политические темы угасали. Потом сильная вспышка была в связи с убийством Немцова. Снова были конфликты, обсуждения, обвинения в адрес друг друга. На фоне политических событий группа всегда немного изменялась, но мне этот период запомнился, потому что он был очень конфликтный».
А так описывал атмосферу в офисе директор агентства недвижимости: «Это первый раз за мой опыт взаимоотношений с сотрудниками, когда политический вопрос стал предметом споров и вызвал серьезные противоречия. Многие радовались Крыму, чего я не понимал. Когда я говорил, что последствия могут быть очень неблагоприятными, особенно в экономике, это вызывало очень негативные и болезненные реакции. Эти последствия никого не волновали. Однажды одна сотрудница назвала меня „пятой колонной“. Кажется, тогда этот термин был только введен в обиход. Впервые разговоры в офисе были с сильными спорами, люди даже ссорились».
Еще одна зарисовка из сессии групповой супервизии, состоявшейся вскоре после убийства Бориса Немцова:
Супервизируемый психотерапевт рассказал, что у него есть клиентка, которая в течение года посещает его психотерапевтическую группу. В группу ее привели проблемы в межличностной коммуникации с близкими людьми. В процессе групповой психотерапии ее проблемы общения с близкими постепенно разрешались и теряли актуальность. В качестве своей личной трудности в работе с этой клиенткой терапевт обозначил то, что на протяжении всего курса психотерапии клиентка периодически жаловалась на свое беспокойство по поводу политической ситуации в стране, связанное с ущемлением гражданских свобод, политическими репрессиями, возрастанием уровня агрессии среди населения и зависимости общественного мнения от пропаганды. По ее ощущениям, жизнь в стране становилась все более небезопасной. Однако другие участники группы обычно не разделяли его тревог и опасений. Вынести случай на супервизию терапевта побудил инцидент, произошедший на занятии групповой психотерапии, которое состоялось через два дня после убийства Немцова. Клиентка поделилась своей обеспокоенностью, связанной с этим событием, и поинтересовалась, чувствуют ли остальные участники нечто подобное. На что почти все, кроме одного члены группы, и ведущий в том числе ответили ей, что это событие их эмоционально не затронуло, и никакой обеспокоенности они не чувствуют и не понимают, почему это беспокоит ее, но в то же время сочувствуют этой клиентке, поскольку она принимает происходящие события слишком близко к сердцу. В конце занятия клиентка сказала, что чувствует злость на группу и нежелание общаться с ее членами.
Представив случай для супервизии, терапевт сказал: «Я не понимаю ее состояния, того из-за чего она беспокоится. Я не понимаю ее агрессивной эмоциональной реакции на группу, ведь ей же уделили внимание. Я хочу узнать, какой психотерапевтической тактики следует придерживаться с этой клиенткой». Он выдвинул гипотезу, что в действительности тревога клиентки связана с ее межличностными контактами, и она просто проецирует ее на более широкий социальный контекст, в котором эта тревога не имеет никаких реальных оснований.
Учитывая общее распределение позиций в обществе, неудивительно, что распределение эмоциональных реакций участников супервизионной группы в целом повторило распределение, которое возникло в группе психотерапевтической, и которое встречалось в повседневной жизни. Большинство участников сказали, что не интересуются политикой, убийство Немцова не привлекло их внимания, а состояние клиентки обусловлено каким-то непонятным эмоциональным нарушением.
Кому-то, может показаться, что описание реакций участников супервизионной группы носит карикатурные черты, и в этом месте можно просто посмеяться. Но, к большому сожалению, это не карикатура.
И еще одна цитата, отражающая отношения между людьми после весенних событий 2014 года: «<…> все конфликты, которые назревали между людьми, обострились. Я слышал, что из-за Крыма распадались семьи, люди разводились… Сам я поссорился с другом, мы не общаемся уже больше года». В целом, ссоры со старыми друзьями и прекращение общения из-за позиции по Украине стали обычным явлением.
То, что стало наиболее стрессовым фактором для той и другой идейно полярных сторон, это то, как непредсказуемо прошла линия разлома. Этот разлом продолжает тянуться и в 2016-м. На сторону политики Путина в Украине вставали люди, от которых этого можно было меньше всего ожидать. Большинство ура-патриотов стали ура-патриотами после аннексии Крыма, более того, многие из них до аннексии были настроены весьма критично к действующей власти и президенту, многие еще недавно придерживались даже либеральных взглядов, а некоторые даже сочувствовали Майдану. Но аннексия, зажёгшая пламя ве-ликоросского имперского патриотизма, буквально переплавила их мировоззрение.
Эта новая роль не зависела напрямую ни от уровня образования, ни от интеллекта, ни от рода занятий. Поразительно, что к этой позиции нередко присоединялись люди высокообразованные. Что касается артистов, то достаточно предсказуемо, что позицию Путина поддержали представители поп-сцены, которые зависят от гонораров, получаемых на официозных корпоративах. Хотя были и приятные исключения, например, Алла Пугачева. Но совершенной неожиданностью стало то, что антиукраинскую позицию заняли многие известные представители рок-сцены, например, тот же Константин Кинчев из группы «Алиса», чьи песни в 80—90-е годы ассоциировались со свободой. В разряд ура-патриотов записали себя участники группы «Чайф». Некоторые меняли свою позицию на диаметрально противоположную. Дмитрий Ревякин, лидер группы «Калинов мост», сначала поддержавший Майдан, в интервью Захару Прилепину стал заверять, что он «имперец» и расписываться в благодарностях Мотороле за то, что тому понравилась его песня
[56]. Малоизвестные представители рок-андеграунда стали проводить свои фестивали под флагом «ДНР». Может быть, некоторые из них искренне верили в то, что «ополченцы» в «ДНР» сражаются с украинскими фашистами, но, в целом, самоотождествление андеграунда с олигархической государственной властью, проводящей милитаристскую политику, означает предательство собственных основ. Кто перейдет на какую сторону было практически невозможно предсказать. Разные стороны могли занять бывшие единомышленники и коллеги. Например, противоположные позиции по Крыму заняли Диана Арбенина и Светлана Сурганова, некогда бывшие партнерами по группе «Ночные снайперы». И в целом, это было неожиданно, так как рок-сцена традиционно воспринималась как символ свободы.
