Часть 5. Возможна ли демократия в России?
В начале 90-х годов у многих людей было ощущение, что сейчас, после падения власти коммунистической партии, Россия, страны бывшего Советского союза и Восточного блока уж точно пойдут по пути демократического развития и обратное движение невозможно. Как показал реальный исторический опыт, некоторые из них действительно перешли к демократической форме правления, но в большинстве установились автократические, и даже тоталитарные диктатуры (Туркменистан).
На мой взгляд, очень важно проанализировать, почему в территориально близких постсоциалистических восточно-европейских странах были построены общества, которые принято квалифицировать как демократические, а Россия, не смотря на существующие экономические и политические возможности, сохранила автократическую форму правления. Скорее всего, можно найти много причин, которые привели к этому факту, и не только психологических. Но ниже я подробнее остановлюсь только на одном аспекте функционирования самосознания российских граждан, которое способствовало и способствует воспроизведению авторитарно-тоталитарной структуры общественных отношений, а именно на функционировании морального самосознания. Другие психологические особенности россиян, поддерживающие авторитарную систему общества, уже обсуждались в части 3.
Так же в этой части я коснусь тех тенденций в психологии индивида, на которые могут опереться институты демократии. В предыдущих главах уже говорилось о том, какую роль играют опыт первичной социализации и влияние большого социального окружения на становление паттернов авторитарно-тоталитарного восприятия и мышления. Соответственно не меньшую роль они играют и для формирования человека демократического общества. С точки зрения возможностей построения новых форм общественных отношений, важна, с одной стороны, переоценка значения прошлого исторического опыта, с другой, приобретение людьми опыта, который позволяет строить жизнь на основе демократических отношений, и который охватывает как жизнь в семье, так и во внесемейном окружении. Т. е., если провести некоторую медицинскую аналогию, то для наркомана или алкоголика, если он хочет исцелиться, во-первых, нужно признать, что он является наркоманом или алкоголиком, и что это плохо, во-вторых, узнать и убедиться на опыте, что в мире есть достаточно удовлетворяющие способы жизни без алкоголя и наркотиков. Кроме того, важен вопрос, что можно делать, чтобы у людей изначально не формировались склонности, приводящие их к наркомании или алкоголизму, как на это может повлиять ближайшее и более отдаленное окружение человека.
Первая глава этой части будет посвящена вопросу о том, почему для большинства людей не произошло признания деструктивности советского тоталитарного прошлого. Вторая тому, на что мы можем опираться для построения не авторитарно-тоталитарной, а демократической системы общественных отношений.
Проработка прошлого и неслучившееся покаяние
Возле костра сидели два человека. Они были мокрыми, полуголыми и походили на римлян — единственной их одеждой были короткие простыни, обернутые вокруг тел. Оба были вооружены — один наганом, а второй двустволкой. И оба были покрыты отвратительными и обильными воронками огнестрельных ран. Увидев барона, они повалились на землю и буквально затряслись от нестерпимого, физически ощутимого ужаса.
— Кто такие? — низким голосом спросил барон.
— Сережи Монголоида бойцы, — сказал один из них, не разгибаясь.
— Как сюда попали? — спросил барон.
— Нас по ошибке завалили, командир.
— Я вам не командир, — сказал барон. — А по ошибке никого не валят.
Виктор Пелевин «Чапаев и Пустота»
Непреодоленное прошлое: историческая ретроспектива
Недопущение повторного воспроизведения неблагоприятного опыта и действий, которые являлись вредными и деструктивными, связано со способностью к рефлексии и умением делать выводы, основанные на реальных фактах, учиться на уроках личной и социальной истории. Однако, как показал опыт, эти функции оказываются нарушенными у граждан государств, переживших тоталитарные режимы.
В 1987 году на экраны Советского союза вышел фильм «Покаяние» Тенгиза Абуладзе, вызвавший сильный резонанс среди мыслящей части общества. Главный отрицательный герой фильма — диктатор города-государства, представленный в виде собирательного образа, имеющего черты принадлежащие Гитлеру, Сталину и Муссолини. Другая главная героиня — женщина, потерявшая своих родителей в результате репрессий диктатора. После его смерти она выкапывает его труп из могилы, чтобы ее сограждане вспомнили о его преступлениях. Фильм вызывал жаркие дискуссии о необходимости всеобщего народного покаяния. В то время я учился в медицинском институте и помню как преподаватель научного атеизма, человек, не смотря на свою профессию и должность, весьма демократических для того времени взглядов, на занятиях в связи с обсуждением этого фильма говорил, что лично ему каяться не в чем. Ведь преступления совершали Сталин и его окружение много лет назад. Впрочем, как известно из литературы, после Второй мировой войны немцы реагировали примерно также, когда им говорили о преступлениях фашистского режима.
Безусловно, признание своей ответственности и виновности, за действия совершенные лично или даже не лично, но группой, с которой мы себя идентифицируем, занятие не из самых приятных. И как констатируют на сегодняшний день социологи и историки, к сожалению, для нашего постсоветского российского общества оно оказалось не по зубам. В то же время, такое признание возможно. Для обозначения этого процесса существуют термины «преодоление прошлого» или «проработка прошлого»
[272]. Первоначально они возникли в связи с процессом денацификации в Западной Германии. Позже под преодолением прошлого стала подразумеваться примененная рядом демократических государств, возникших во второй половине 20 века (не только Германия, но и Испания, страны Латинской Америки, постсоциалистические страны Восточной Европы), политическая практика, направленная на осмысление и переоценку своего исторического наследия, связанного с диктаторскими методами правления. Хотя справедливости ради надо отметить, что не все новые демократические государства использовали эту процедуру (Япония, Южная Корея, Восточная Германия интегрированная в ФРГ). Однако почему они смогли обойтись без нее, и сказалось ли это на особенностях развития демократии в этих странах тема отдельного рассмотрения, которая выходит за рамки этой книги.
В каждой стране процесс преодоления прошлого имел свои особенности. Так, например, в Западной Германии он был начат по инициативе союзников, победивших во Второй мировой войне — Англии и США, — когда обнаружилось, что, несмотря на военное и политическое поражение страны, рядовые немцы не перестали верить в величие фюрера и в то, что нацистская идея, в целом, была правильной. Так в 1947 году в английской оккупационной зоне в Гамбурге был проведен опрос, в результате которого выяснилось, что две трети населения считают самым великим человеком Германии Гитлера. Преодоление прошлого в Западной Германии включало четыре составляющих: собственно денацификацию, демилитаризацию, декартелизацию и демократизацию. Денацификация началась с юридического наказания виновных в преступлениях против человечности и военных преступлениях. Было арестовано 270 тыс. лиц с нацистским прошлым, проведен Нюрнбергский процесс и ещё серия судебных процессов. Нюрнбергский военный трибунал признал преступными организации СС, СД, гестапо и руководящий состав национал-социалистской партии. Высшие чиновники Третьего Рейха были приговорены к смертной казни или получили длительные сроки заключения. Этот судебный процесс получил название «Суда истории», и считается, что он после военного разгрома привел к окончательному, идеологическому и политическому, разгрому нацизма.
