Шестое: восстановление гражданских прав и гражданства людей, предки которых были лишены этого гражданства в связи с эмиграцией. Такие акты были приняты во всех странах Центральной Европы, но не были приняты в России.
В целом, независимо от национальных особенностей процесса преодоления прошлого, важно, чтобы он происходил на уровне государственных институтов, хотя изначально может инициироваться различными представителями общества. Например, в Аргентине роль инициатора выполнило движение «Матерей и бабушек площади Мая», женщин, проводивших молчаливые шествия, чтобы привлечь внимание общества к факту исчезновения их сыновей и внуков, в Чили — Объединение семей исчезнувших арестованных.
Процесс преодоления прошлого может быть растянут во времени, на него влияют внешне и внутриполитические события. Так в Польше новая волна деком-мунизации началась, когда встал вопрос о вступлении страны в НАТО. В Чили и Аргентине вопрос о наказании за преступления совершенные в период диктаторских режимов был инициирован инцидентами, касающимися международных отношений этих стран.
В России попытка декоммунизации и проработки тоталитарного прошлого не увенчалась успехом. В конце 80-х годов в обществе стали вестись интенсивные дискуссии относительно советского прошлого, но они постепенно сошли на нет в следующем десятилетии. Процесс переоценки советского прошлого застопорился и это не удивительно, ведь на ключевых государственных постах (включая, в том числе и пост президента) остались бывшие высокопоставленные функционеры КПСС, и не в их интересах было бы ему способствовать. Кроме того на фоне катастрофического экономического спада в 90-е гг. люди были озабочены физическим выживанием и в то время им было не до углубления в историю.
Некоторые историки полагают, что теоретически импульсом к пересмотру советской истории и роли коммунистической партии в ней могло бы стать так называемое «Дело КПСС», слушавшееся в Конституционном суде. 3 августа 1991 года Б. Н. Ельцин подписал указ «О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР», а 25 августа — «Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР», наложившем запрет на операции с партийным имуществом. В результате деятельность КПСС и КП РСФСР на территории России была запрещена, их организационные структуры предписывалось распустить, а партийное имущество подлежало национализации. Однако 37 народных депутатов России обратились в Конституционный суд с требованием проверить конституционность указов президента Ельцина. В 1992 году состоялось несколько заседаний Конституционного Суда РФ, на которых была подтверждена правомерность указа в целом, но отменены некоторые его положения, в частности, были признаны неправомерными требования роспуска первичных партийных организаций, образованных по территориальному принципу, и национализации той части имущества, которая являлась собственностью КПСС, либо находилась в её ведении. В результате коммунистическая партия продолжила свою деятельность в России под названием КПРФ. После политического кризиса в октябре 1993 года Государственной думой и президентом Ельциным был взят курс на общественное примирение. В 1994 году был подписан Договор об общественном примирении и согласии, а в ноябре 1996 года президентом был издан указ N 1537 «О Дне согласия и примирения». Эти события завершили дискуссию о значении советского коммунистического прошлого на официальном уровне. Как указывает А. Б. Зубов, никакой оценки того, что произошло в 1917-м году, юридически государством вынесено не было
[280]. В 2014 году в дискуссии, посвященной «Делу КПСС», говоря о его итогах, Владимир Буковский сказал:
«<…> никакого суда над КПСС не было. А если бы был, то люстрации были бы неизбежны, и мы бы исправились от очень большой неприятности позднее в нашей истории. Тогдашняя власть не решилась провести настоящий суд типа Нюрнбергского над КПСС, а именно этого мы и требовали тогда от российского руководства, на это они не пошли. Вот если бы мы тогда добились своего и провели Нюрнбергского типа трибунал над коммунистической системой, подчеркиваю — системой, мы никогда не требовали наказания каких-то отдельных лиц или преследования, мы говорили, что должна быть осуждена система, вот из этого неизбежно следовали бы люстрации и тогда бы никаких Путиных к власти бы не пришло. Но на это не решилась власть, как мы с вами понимаем и как об этом уже говорилось, в связи с тем, что они сами были плоть от плоти и кровь от крови КПСС, это для них была мать родная.
<…> вот потому, что не ввели люстрацию, появились Путины и вся эта гэбэшная шваль, которая захватила власть к 2000 году. Если бы была люстрация, они бы близко у власти не были. Не только как члены КПСС, в особенности как бывшие офицеры КГБ»
[281].
Как видно из вышеизложенного, в разных государствах преодоление, проработка прошлого проводилась с разной степенью последовательности, и это отразилось на будущем этих стран. Как говорит Б. Гроппо: «Демократическое общество не может отказаться от воздаяния. Иными словами, травматическое прошлое нельзя преодолеть до тех пор, пока общество не попытается в полном объеме проанализировать свое прошлое, установить истину о совершенных преступлениях, осудить ответственных и, насколько это возможно, возместить жертвам понесенный ими ущерб. Безнаказанность тех, кто несет ответственность за совершенные во время диктатуры преступления, подрывает самые основы демократического общества». В качестве примера он приводит Аргентину: «Там присутствует крайняя жестокость полиции. Эта жестокость, это всеобщая коррупция — в очень большой степени они являются следствием безнаказанности. Те, кто в эпоху диктатуры выступали в качестве палачей и пытателей, остаются на своих местах. Комиссары полиции и прочие — это все те же люди. Они пытали и убивали, а потом их оставили в покое. Почему что-то должно измениться?»
[282] К этому стоит добавить, что и на сегодняшний день режимы в латиноамериканских странах обычно не квалифицируются как подлинно демократические, а скорее как авторитарные с демократическими тенденциями.
Чтобы подчеркнуть важность проработки исторического прошлого, вновь процитирую Б. Гроппо: «Целые общества, как и отдельные люди, иногда переживают тяжелый, травматический опыт, который оставляет достаточно глубокие следы и который непросто преодолеть. Войны, диктатуры, оккупации, массовые убийства. Исходное значение слова „травма“ — это рана, повреждение. Под травматическим историческим опытом, травматическим прошлым я понимаю такое прошлое, которое привело к возникновению в социальном теле тяжелой раны. Если продолжить эту метафору, то это рана, которая требует длительного времени для заживления и от которой навсегда останется шрам. Эта рана, если ее не подвергнуть адекватному лечению, может вновь открыться и начать причинять страдания»
[283].
