— Франциск, я хочу, чтобы ты побывал в лагере Амьена.
— Нет, папа, — сразу же ответил дофин.
Король заметил в глазах мальчика ужас. Остаться без Марии и поехать в Амьен, где одни грубые солдаты?!
— Это отличная возможность показать, как ты держишься в седле. Ты не забывай: народ хочет видеть тебя, ведь ты — дофин Франции! Придет время, и ты станешь королем этой страны. Не надо бояться.
И Франциск уехал, а Мария осталась в Вилле-Котре. Король решил, с ее здоровьем здесь ей будет лучше, чем в Париже. Он отправил к ней четырех тезок, чтобы Мария не очень скучала. Когда Франциск и Мария прощались, королю показалось, что она это сделала с каким-то облегчением. Он был уверен, что все понял.
* * *
А тем временем при Дворе разыгрались страсти. Скончалась королева Англии, и ее место заняла Елизавета
[31] — внебрачная дочь Генриха VIII и Анны Болейн. Если бы трон не был узурпирован бастардом, то он должен был бы принадлежать Марии, королеве Шотландской, и, к тому же, жене дофина Франции.
— Пресвятая Дева Мария! Да мы отправим туда армию и сбросим бастарда! Бог поможет нам! — раскричался Франсуа де Гиз.
Но король воевать не хотел — воспоминания о святом Квентине до сих пор мучили его. Да и пересечь Ла-Манш не так просто. Генрих изо всех сил старался наладить мир со своими врагами. Он хотел вызволить из тюрьмы великого коннетабля Анн де Монморанси, которого очень любил и ценил. Король хотел мира, а не войны.
— Это дело провалится, — сказал король.
Он размышлял о другом: Мария Стюарт — полноправная наследница английского трона. Так пусть она все бумаги подписывает как английская королева, а гербовые девизы должны быть повсюду, где она появляется. Мария должна титуловаться как жена дофина Франции, королева Англии, Шотландии и Ирландии.
И тогда кардинал и Франсуа де Гиз пришли к Марии.
— А что скажет кузина, когда я заявлю о своих правах на ее трон? — спросила Мария.
— Ее трон! Ее трон! — раскричался граф. — Да это — твой трон. Будь у меня десять тысяч солдат, и ты бы уже была на нем!
Но Марии совсем не хотелось уезжать из Франции. Она полюбила эту страну. Пусть кузина властвует в Англии…
Граф был в бешенстве, а кардинал нежно обнял Марию и привлек к себе.
— Послушай меня, — обратился он к ней. — Нельзя так пренебрежительно относиться к своим обязанностям. Все католики просто в ужасе от того, что творится в Англии. Конечно, смирение проще всего. Но в глазах Бога происходящее в Англии — грех. Ты ведь знаешь, Маргарита Тюдор, дочь Генриха VII Английского, была замужем за Иаковом IV Шотландским. Их сын — твой отец, Иаков V. У Генриха VIII были двое законнорожденных детей: Эдуард VI и Мария. Мария умерла. Потомков нет. Маргарита Тюдор — твоя бабка, а потому — ты законная наследница английского трона.
— Все так, дядя.
— Ну тогда, я думаю, ты отнесешься серьезно к своим обязанностям, и никто не обвинит тебя в слабости. Как думаешь, легко ли Господу и святым взирать на узурпацию трона той, которая такая же распутница, как и ее мать?
— Но… она моя кузина!
— Дочь любовницы… бастард…
— Но и дочь короля!
Кардинал со смехом произнес:
— Мария, милая, ее мать за супружескую неверность лишилась головы. А теперь освободи свой разум от мыслей, Господу неугодных. Твой дядя приказывает тебе! Ой, нет, нет! Да как же я могу приказывать королеве Шотландии и Англии?! Я молю о прощении. Ты не разочаруешь меня? Неужели я зря потратил все эти годы, пытаясь взрастить в тебе добродетель?
— О нет, дядя!
— Тогда, Мария, гордо носи свои титулы, а мы обязательно выгоним из Англии бастарда Елизавету.
— Да, дядя. Конечно, вы правы, — смиренно сказала Мария, но мысли ее были уже далеко. Она размышляла о наряде для предстоящего бала, а об английской короне она подумала, что это — самое последнее, чего ей хочется, ведь тогда придется оставить эту так полюбившуюся ей страну, и этот Двор, любимицей которого она была.
* * *
Со дня свадьбы дофин сильно вытянулся, и, хотя он сам радовался этому, было ясно, что столь стремительный рост слишком опасен для его здоровья. Теперь он был охвачен безумным желанием заблистать во всех видах спорта и разных играх. Бывало, он устраивал многочасовые поездки верхом и возвращался совершенно измученным. Мария увещевала его за это, но он парировал:
— Все другие-то занимаются этим. А мне почему нельзя?
Выйдя замуж, Мария перестала быть ребенком. Она открыла, что жизнь — это больше, чем наряды, танцы, верховая езда, сочинение стихов и выслушивание комплиментов. Ей стало ясно, что зачастую маскарады и балы — лишь способы прикрыть заговоры и дурные намерения. Жизнь была сплошным удовольствием лишь внешне. Житейские радости были подобны тонкой ледяной корочке, такой опасной как лед в Рамбуйе прошлогодней зимой для любителей коньков.
Ей было шестнадцать лет — еще совсем немного. Но она должна была познать все очень быстро, чтобы научиться видеть маски на лицах людей, и понимать что есть под масками.
Однажды Франциск вернулся из лесу с братом Шарлем и был совершенно белым и изможденным. Она увидела, как они въезжали во двор. Франциск спешился, и Мария в волнении подбежала к нему:
— Дорогой, ты утомлен.
Он вяло улыбнулся.
— Нет, — проговорил он. — Я не утомлен. Это был славный спортивный день.
Его голос хрипел. Врачи сказали, что у него что-то стряслось с горлом.
— Ступай и отдохни сейчас, — сказала Мария.
— Отдохни! — закричал Франциск, ощущая на себе самодовольную улыбку Шарля. — Я не нуждаюсь в отдыхе.
Шарль спрыгнул с лошади, бросил поводья конюху и крикнул:
— Эй, Франциск, пойдем постреляем по мишеням. Мария, не хочешь ли посмотреть на нас?
— Я готов пойти, — ответил Франциск.
Мария, с ее импульсивностью, неистовая как в гневе, так и в любви, обладала изумительным даром чувствовать людей. Она с легкостью могла представить себя на их месте. Ей была так хорошо заметна на лице мужа измученность всем происходящим.
Было ясно: надо помочь ему. Она коснулась его руки и ласково промолвила:
— О Франциск, послушай, мне так хочется почитать тебе мои стихи. Я не вижу тебя целыми днями.
С какой нежностью он улыбнулся ей! Возможно, он прекрасно понимал, что ее желание состояло вовсе не в том, чтобы почитать ему стихи, а просто дать возможность отдохнуть, и не предоставлять его младшему брату удобный случай выиграть в стрельбе.
