Во дворце дяди молодому Джеймсу, бывало, доводилось выслушивать полночные рассказы Бишопа о своих старых друзьях. Были шепоток, смех и крики восторга. Джеймс был в полной уверенности, что все понимает. Жизнь в Криктоне, в доме отца, была похожей, но Джеймс и представить не мог, что можно кутить с таким размахом как здесь, во дворце Бишопа.
В доме Бишопа было несколько хорошеньких женщин. Бывало, проходя мимо, мог схватить кого-нибудь из них за подбородок или ущипнуть. Даже когда рядом с ним был юный Джеймс, Бишоп не воздерживался от интимных приветствий своих пассий. А почему, собственно, он должен был это делать? Мальчонка-то из Хепбернов.
Иногда, если под рукой была одна из его женщин, он мог толкнуть к ней мальчика. И тогда она осыпала ласками Джеймса, говоря, что он просто чудо.
В банкетном зале Джеймс частенько сиживал с Бишопом и его закадычными друзьями, слушая их беспрестанную болтовню о любовных похождениях.
Многочисленные дети Бишопа часто навещали его, и тогда он приходил в безумный восторг. У него было так много Джанет и Патриков, что Джеймс совершенно запутался.
Джеймс охотно и легко принял порядки, заведенные в этом дворце. Этот стиль жизни был как раз для него. Он очень быстро втянулся в круг друзей Бишопа, привык к вину и научился хвастаться своими приключениями на любовном поприще. Бишоп был в восторге от своего ученика.
— Ну прямо настоящий Хепберн, — частенько приговаривал он.
Во Франции, куда он прибыл для получения образования, ему пригодилось все, чего он набрался у Бишопа. Женоподобные манеры французов были чужды ему. Он не собирался избавляться от шотландского акцента, да и вообще не хотел подражать кому-либо. Он был таким, какой есть, и не собирался меняться. Более того, он обнаружил, что далеко не хуже других. Ни один из ловеласов французского Двора не мог похвастаться тем количеством легких побед, что было у него на счету. Ни для одной из своих пассий он не написал ни единого стихотворения; никогда не было никаких танцев или умащения себя благовониями; он никогда не обряжался в драгоценности. Вся его привлекательность была в нем самом, в его личности. Жизнь в нем била через край. Изящество было чуждо ему, он и не пытался ухаживать за кем-либо. Его путь — ловить момент веселья. Слишком долгие размышления губили удовольствие; его пассии быстро появлялись и столь же быстро исчезали.
Самым славным был его роман с Джанет Битон, матерью Мэри Битон, одной из четырех приятельниц Марии. Джанет Битон трижды была замужем и на девятнадцать лет старше Джеймса, но она оказалась головокружительной женщиной, сумевшей соединить мудрость со страстью, дружбу с любовью. Между ними царило удивительное взаимопонимание. Они были даже помолвлены, и эта помолвка скрепила их союз. Никаких официальных церемоний им было совершенно не нужно.
Разница в возрасте между ними была громадной, и они оба понимали это. Джанет была единственной рассудительной женщиной из всех, что ему встречались в жизни. Джанет сказала ему, что пусть они теперь и не любовники, но что мешает им оставаться друзьями? Он почти любил ее, он прошел так близко от любви.
Увы, Анна Тродзен, не обладала рассудительностью Джанет.
Сначала он побывал в Дании, где договорился с королем Фредериком, чтобы тот отправил флотилию к берегам Шотландии для защиты от Англии. Затем ему предстояло посетить французский Двор и передать Марии Стюарт письма от матери.
Он покинул Данию с большими надеждами; его визит должен быть очень удачным, ведь ему удалось вытянуть из Фредерика обещание о поддержке. Но смерть королевы спутала все политические карты. Англия приготовилась обсудить вопрос о перемирии с Францией и Шотландией, а в таком случае больше не было необходимости в помощи Фредерика.
Тем временем личные дела Джеймса стали приносить ему некоторое беспокойство.
Анна была не только красива, но и умна. Она стояла как бы в стороне от женщин, с которыми ему довелось познакомиться в Дании, и не только из-за своего внешнего вида — она была темноволосой, что нетипично для белокурых датчан. Анна оказалась женщиной с хваткой. Она была старшей среди семи сестер и одного брата, решительной и командовала родителями. Джеймс сразу же увлекся ею, и вскоре они уже спали вместе. Анна подумывала о замужестве, хотя понимала, что Джеймс — любовник без большой любви, а просто с вожделением, которое быстро приходит и уходит. Однако его страстность обладала такой силой, что совершенно покорила Анну.
Она была уверена, что Джеймс сможет принести ей в будущем большую пользу. Однако Хепберна было сложно «просчитать». Он был уроженцем юга Шотландии с особым инстинктом: приграничный воин, он обладал многими женщинами, бывшими в плену, и привык к скоротечности своих увлечений. Он был уверен, что так будет всегда.
Анна была достаточно привлекательной для того, чтобы увлечь его больше, чем на одну ночь, даже более чем на две. Она видела тщеславие своего любовника; она прекрасно видела в нем шотландского дворянина из низших слоев, а потому пустила слух о якобы немалом наследстве, причитающемся ей. Джеймс «клюнул» на приманку и обещал жениться.
Такой умной женщины он не встречал еще в своей жизни. Вскоре она забеременела. Они должны были пожениться.
И вдруг он обнаруживает, что ее наследство — миф. Он также начинает чувствовать, что его страсть к ней угасает. Но ускользнуть от Анны не так просто. Когда он собрался покинуть Данию, еще ничего не зная о смерти королевы-матери, семья потребовала, чтобы он взял ее с собой. Сложилась щекотливая ситуация, и у него не оставалось выбора.
Он и Анна оставили Копенгаген, но стоило им добраться до Фландрии, как он решил разобраться.
— Это что же, я появлюсь при французском Дворе с любовницей, ожидающей ребенка? — заявил он. — Эти придворные дуралеи будут хихикать у нас за спиной.
— Ты мог бы появиться при Дворе с графиней Босуэлской, и то, что она в ожидании ребенка — для тебя радость, — быстро проговорила Анна.
— Скоропалительная женитьба… на чужой земле? Это невозможно!
— Для такого, как ты, ничего невозможного нет.
В этих словах есть доля правды, — подумалось ему.
— Я не собираюсь брать тебя с собой. Сложно будет избавиться от тебя, но ты права, для меня нет ничего невозможного.
Он был хитер, но попал в ее сети очень просто. В прошлом он никогда не поддавался на женские мольбы. Женщины сами шли за ним. Он равнодушно оставлял их в рыданиях, а они умоляли его вернуться. Он должен был почувствовать, что Анна — необычная женщина.
— Французы, — сварливо произнес он, — ревностно придерживаются этикета. Моя королева находится при их Дворе. Я должен думать о будущем.
— Я тоже, — притворно смущаясь, произнесла она. — Ведь это — наше будущее.
Но Анну, в ее состоянии, перспектива путешествия через всю Фландрию просто пугала. Она понимала, что он не женится на ней, пока они не доберутся до Шотландии. А брак был необходим, чтобы ребенок считался законнорожденным. Она найдет способ отыскать его. Он был слишком заметен, чтобы затеряться.
