— Что правда, то правда, Давид, — сказала Мария.
— Я оскорбил бы Ваше Величество, надень я что попало… Этот наряд — лучшее, что у меня есть, — сказал Давид.
— Все верно, Давид, — сказала королева. — Я не люблю серости в одежде. Спойте-ка нам, пожалуйста, что-нибудь о Франции. Я очень хочу слушать французские песни этим вечером. Господин Эрскин, прошу вас, передайте Давиду гитару.
Она повернулась к одному из слуг и сказала:
— Не задерните ли вы немного? Кажется, здесь сквозняк.
— Сегодня очень холодный ветер, — заметил управляющий. Слуга подошел к окну. Некоторое время он вглядывался в темноту за стеклом, а потом заметил фигуры в стальных шлемах, с пистолетами и шпагами.
Что эти люди здесь делают? Он ничего не слыхал о том, что кто-то должен быть под окнами.
Может, это учения? — подумал он.
Он хотел, было, сказать об увиденном собравшимся, но услыхал, как запел синьор Давид, голос которого заполнил маленькую комнату.
Когда песня закончилась, слуга вышел из комнаты посмотреть, может, он зря беспокоился. Замок оказался полон вооруженных людей.
Как только он ушел, дверь распахнулась, и в комнату вошел Дарнлей. Марию охватила тревога. Казалось, что он был выпивши. Он подошел к ней и чуть было не рухнул на кушетку. Дарнлей положил горячую руку ей на ладонь.
— Вы уже поужинали? — холодно спросила она.
Собравшиеся напряженно замолчали, ожидая одну из тех сцен, которые, казалось, теперь неизбежны между королевой и королем.
Дарнлей ничего не ответил, и внезапно все, кроме королевы, вскочили на ноги, увидев в дверях Рутвена. Его лицо с отпечатком смерти отливало желтизной над сверкающими доспехами… волосы дико взлохмачены… На какую-то долю секунды всем показалось, что это призрак, ведь присутствующие знали, что Рутвен при смерти. Более того, народ был наслышан о его якобы дьявольской силе.
Никто не проронил ни слова, а он отсутствующим взглядом прошелся по комнате… Вдруг глаза его застыли на фигуре Давида Риччо.
Только сейчас Мария заметила, что Рутвен пришел не один и за его спиной стояли Мортон, Линдсей, Керр и другие… Внезапно Рутвен поднял руку и указал на Давида.
— Выйди, Давид, — медленно произнес он. — Ты нам нужен на минутку.
Давид стоял, не двигаясь. Казалось, его громадные глаза стали еще больше; дрожащей рукой он прикоснулся к платью королевы.
Рутвен заорал:
— Давид, выйди из комнаты королевы! Ты был здесь слишком долго!
Мария поднялась навстречу Рутвену.
— Да как вы посмели, господин Рутвен, врываться в мои покои?! Как вы посмели?! Вы дорого заплатите за это! Что означает это вторжение?! Что это за люди вместе с вами? Зачем вы пришли?!
— Мы пришли за Давидом Риччо, Мадам.
— Как пришли, так и уходите, — приказала королева. — Если Давид здесь, значит так захотела я.
Она с яростью развернулась в сторону Дарнлея:
— Что значат все эти бесчинства? Вы можете что-нибудь объяснить?
Дарнлей помолчал пару секунд, а потом промямлил:
— Н… нет… Просто… это неприлично… когда вы ужинаете с Давидом… а меня выставляете…
Рутвен вцепился в изнеможении за занавески, чтобы не упасть. Мария оглядела это страшное сборище. Поймав ее взгляд, вперед ринулись управляющий и Эрскин, но Рутвен заорал:
— Не прикасайтесь ко мне, вы пожалеете об этом!
Двое мужчин замерли, как бы удерживаемые невидимой силой.
Мария закричала:
— Немедленно уходите! Уходите! Я приказываю вам уйти!
— Я пришел за Риччо, — упрямо проговорил Рутвен и с этими словами выхватил из ножен кинжал.
Это был сигнал. Его дружки хлынули в комнату.
Риччо пронзительно закричал, падая на пол. Он вцепился в платье Марии и попытался спрятаться в складках материи…
Графиня Аргайлская схватила подсвечник и подняла его над головой.
Мария почувствовала, что ребенок в утробе забеспокоился. Ее замутило. Риччо не отпускал ее платья, а она попыталась преградить дорогу всем этим людям, которые, теперь это было очевидно, пришли убить его.
Джордж Дуглас схватил Риччо за руку и с силой крутанул ее; от боли Давид выпустил край платья Марии.
Она смутно видела людские лица, налитые кровью… Казалось, они пришли убить не только Давида, но и ее саму, и нерожденного младенца.
— Держите королеву, — произнес кто-то, и она увидела совсем рядом с собой Дарнлея. Он крепко схватил ее в объятия, но Мария с отвращением оттолкнула его от себя и в эту же минуту увидела, как Джордж Дуглас выхватил кинжал из ножен Дарнлея и вонзил его в присевшего от страха и пронзительно кричавшего Давида.
В истекающего кровью Риччо вцепились чьи-то руки… Она видела, как люди поволокли его через комнату, а он не сводил переполненных ужасом глаз с ее лица. Она протянула к нему руки:
— Дэви… Дэви… — разрыдалась она, — они убивают тебя, Дэви. Они убивают и тебя, и меня…
— Замолчи, — прошипел Керр. — Если не замолчишь, я порежу тебя на куски.
Она слышала крики в соседней комнате, куда утащили Давида; она слышала глухие удары, а потом звуки предсмертной агонии…
— Вы дорого заплатите за его кровь! — закричала она и рухнула в беспамятстве на пол.
* * *
Очнувшись, Мария увидела склонившегося над нею Дарнлея. Сначала она не могла понять, что произошло, но потом, увидев в мерцании свечей комнату с перевернутым столом, разбросанную еду, пролитое на ковре вино и полосы крови, все вспомнила.
Она повернулась к Дарнлею и в муке прокричала ему:
— Это все из-за вас! Почему вы сделали это? Я вытащила вас из жалкого поместья и сделала своим мужем! Что я сделала вам, что вы так обошлись со мной?
— Я вам скажу, Мадам, — прошипел Дарнлей.
Она увидела совсем близко его покрасневшие глаза; она почувствовала запах вина, исходящий от него, и поняла, что он еще не совсем протрезвел.
— С тех пор как Давид втерся в доверие к вам, вы уделяли мне слишком мало времени. Вы выставили меня из своих мыслей и из своих покоев. Вы припозднились с Давидом этой ночью.
— Потому что вы изменили мне.
— Каким образом? Я что, переспал с кем-то? Было время, когда вы были настолько без ума от меня, что сами приходили ко мне в спальню. С тех пор, как Давид стал вашим любимцем, вы пренебрегали мной. Чем я обидел вас, что вы были так холодны со мной? Вы просто вняли тому, что Давид говорил против меня.
— Лорд Дарнлей, все мои мучения этой ночью — ваша работа. Я больше не жена вам… Я не успокоюсь, пока вы не пострадаете так же, как и я этой ночью.
