Какой-то не такой, как обычно. Более мощный, смуглый и словно… совсем не человек.
Прищурилась, не в силах сформулировать мысль, которая вертелась на кончике языка, и с подозрением в голосе поинтересовалась:
— Ты чем там занимался?
— Питался энергией недр, — последовал мрачный ответ. Титан сложил руки на груди, тем самым ясно давая понять, что душевной беседы не будет, и так же мрачно спросил: — О чем хотела поговорить?
— О твоем настроении. — В ответ я вздернула подбородок, не желая сдавать позиции, хотя еще пятнадцать минут назад убедила себя, что помирюсь любой ценой. — Что за выходки, Иден? Неужели ты не понимаешь, что это неправильно?
— Что именно? — На меня глянули с такой снисходительностью и верой в свою непогрешимость, что моментально захотелось ударить. — Я разве недостаточно хорошо исполняю свои обязанности? Ну, прости. Буду стараться лучше.
От этого взгляда… От этого тона… От этой позы, черт его подери, у меня моментально потемнело в глазах.
Он все понимал! Я видела это! Но все равно упрямо гнул свою линию, отказываясь признавать очевидное. А именно — что это путь прямиком в ненавистный ему Тартар.
Что ж… Я не мать Тереза.
И я себе не враг, но сейчас это выше моих сил.
Мне потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки и банально не закатить ему истерику. Она бы все равно не помогла. Но и на конструктивный диалог сил не было. Все-таки я всего лишь женщина. Фьюри, которая только и может, что читать эфир, а не дипломированный психолог и уж тем более не профессиональный специалист по решению конфликтов.
Поэтому я выдохнула, встретилась с напряженным взглядом главы клана, прохладно улыбнулась и более чем прохладно проговорила:
— Хорошо. Как скажешь. Кажется, я немного переутомилась. Занимайся тем, что действительно для тебя важно. К назначенному времени я буду готова, так что не опаздывай сам. Я к себе. Отдыхать. Без уважительной причины просьба не беспокоить.
Я увидела все. И его помрачневшее от моих слов лицо, и почерневшие от эмоций глаза, и хмурую складку на лбу, и напрягшиеся плечи… Но отказываться от своих слов, которые были логичным продолжением его демарша, не стала. Он хочет этого — он это получит. Хватит нянчиться с тем, кто растет только в конфликтных условиях.
Пусть наконец вырастет!
В свою комнату я вошла в таком состоянии, когда не видишь ничего вокруг. Тело выполняло привычные движения, а мозг в это время разрывался от желания совместить невозможное.
«Нельзя было так… Нельзя!» — твердила одна его часть.
«Нас вынудили! Сам виноват!» — парировала ему уязвленная другая.
«Но ты же такая умная, почему не смогла объяснить все без лишних эмоций и сделать правильно? Это же элементарно!» — возмущалась третья.
«А потому что я тоже хочу понимания…» — плаксиво шмыгнула четвертая, и я почувствовала, как в уголках глаз стало влажно.
Обида. Та самая, когда хочется обвинить в происходящем весь мир, но только не себя. В конфликте всегда виноваты двое, но почему именно я должна пытаться его урегулировать? Я не хочу! Не желаю! Впервые в жизни я хочу быть той, кто ничего никому не должен. Хочу того, что он мне обещал! А он обещал заботиться и делать все, чтобы мне было хорошо!
Так вот! Нет этого «хорошо»! Мне плохо! Очень плохо!
И все-таки я разрыдалась.
Никогда не думала, что это возможно…
И из-за чего? Точнее — из-за кого? Из-за мужчины! Куда катится мир…
Безжалостно смятая подушка едва ли не насквозь промокла от слез, когда в груди наконец пропала сдавливающая ее тяжесть. Эмоции, мешавшие спокойно думать, ушли, а им на смену пришло осознание простейшей истины.
Но какое же оно было ужасное…
Зеркало в ванной отразило опухшее от слез лицо, глаза-щелочки, красный нос и подрагивающий подбородок, но не это было самым страшным. Страшнее этого была мысль. Единственная, но такая жуткая, что я долго не могла встретиться взглядом с собственным отражением. Не желала видеть, что там, в моих зрачках.
А там была правда.
Правда о том, почему мне обидно. Почему я нервничаю, не могу простить или просто пройти мимо сложившейся ситуации. Почему я сейчас реву и, кажется, скоро начну снова. Почему боюсь…
Да, боюсь.
И это просто отвратительно.
Умывание ледяной водой немного помогло, но, чтобы взбодриться окончательно, пришлось залезть под душ. Такой же ледяной. Физический дискомфорт спас от нового витка истерики, и пусть в спальню я вернулась со стучащими от холода зубами, но зато с ясной головой.
Ничего… Ничего-ничего. И не с таким справлялась.
Только и надо-то, что внимательнее следить за собственными эмоциями да уходить от любого конфликта еще в самом его зародыше. Это несложно, это я умею.
Я вообще очень много чего умею…
Хмык вышел безрадостным, но я лишь упрямо мотнула головой, вытерлась, оделась и взялась за фен. В жизни нет ничего случайного, и если уж мне было суждено влюбиться в собственного мужа, который за десятки тысяч лет так и не повзрослел, до сих пор оставаясь по большей части эгоистичным подростком, то так тому и быть. В любом случае нас связывает слишком многое, чтобы просто взять и вычеркнуть его из своей жизни, как я делала это с другими.
Да если бы и могла, то не захотела бы…
Грустная улыбка скривила губы. Несмотря на свои детские обиды, он слишком хорош, чтобы я смогла уйти только из-за этого. Я бываю эгоистична и вспыльчива, резка и груба, но я не глупа и понимаю, как сильно он мне нужен. Он. Именно он. Титан. Мужчина с большой буквы, как бы нелепо это ни звучало вместе с моим предыдущим утверждением. В нем есть все: и мужчина, и подросток, и даже ребенок. Ему не дали шанса вырасти нормально, сразу сотворив взрослым и возложив немалые обязанности, но в душе он до сих пор хочет тепла, понимания и всепрощения. Материнской нежности, дружеской поддержки, женской ласки… Но при этом он вновь обязан. Обязан охранять меня, заботиться о клане и не забывать о древнем враге. Обязан быть мужчиной двадцать четыре часа в сутки. Без выходных, праздников и больничных.
Наверное, это угнетает…
Эти здравые рассуждения наедине с самой собой проходили настолько легко и логично, что можно было аплодировать себе стоя, заодно организовав памятник и медаль, но я лишь грустно улыбнулась вновь. Наедине с собой вообще все просто. А вот попробуй не наедине…
Но все это лирика. Как теперь быть-то? Как действовать? Сегодня, сейчас? Через несколько часов, когда нам придется отправиться на этот чертов бал, где нас изучат, будто под микроскопом? А ведь изучат…
И даже препарируют, если поймут, что в силах. Прямо там.
Жестко сжала губы и сосредоточенно прищурилась. Не позволю. Не для того я затеяла все это преступное безумие, чтобы отступить в шаге от финиша. Минута слабости прошла, и я снова в строю. А это значит, что пора действовать. И действовать не так, как утром, а четко по плану. По идеальному плану, результатом которого станет наша безоговорочная победа над всеми, кто рискнет встать у нас на пути!
