Если понимать под чудом благоприятное нарушение естественного порядка вещей, решающее слово по этому поводу сказал шотландский философ Дэвид Юм. По Юму, в отношении чудес мы наделены свободой воли. Чудо есть нарушение или прерывание заведенного, ожидаемого хода событий. Это может быть что угодно: от восхода солнца на западе до животного, которое внезапно принимается декламировать стихи. С этим все ясно, но свобода воли также подразумевает способность принимать решения. Если вам кажется, что вы наблюдаете подобное событие, перед вами две возможности. На одной чаше весов — вероятность того, что действие законов природы приостановлено (в вашу пользу). На другой — что вы либо ошибаетесь, либо страдаете галлюцинациями.
Если вы узнаете о чуде из вторых или третьих рук, это неизбежно сказывается на его вероятности и влияет на вашу готовность верить на слово очевидцу того, что вы не видели сами. А если между чудом и вами десятки поколений и никаких независимых подтверждений, его вероятность меняется радикально. Можно снова звать на помощь старого доброго Оккама, предупреждавшего нас не множить сущностей без необходимости. В этой связи позвольте мне привести один пример из древности и один из современности, а именно воскрешение мертвых и наблюдение НЛО.
Частота и эффективность чудес нынче не те, что раньше. К тому же самые свежие предложения на рынке чудесного слегка отдают дешевым балаганом. Например, пресловутое ежегодное разжижение крови святого Януария в Неаполе — феномен, который может повторить (проверено на практике) любой профессиональный фокусник. Чтобы разоблачить шарлатанов и спасти кошельки неосторожной публики, такие выдающиеся светские «волшебники», как Гарри Гудини и Джеймс Ранди, в лабораторных условиях с легкостью левитировали, ходили по углям, практиковали лозоходство и гнули ложки силой взгляда. В любом случае, чудеса никак не подтверждают истинность религии, которая их практикует: Аарон якобы победил волшебников фараона в открытом состязании, но при этом не отрицал, что они тоже умеют колдовать. Сообщений о воскрешении из мертвых, однако, не было уже давно, и ни один шаман, приписывающий себе такую способность, до сих пор не согласился выполнить этот трюк под наблюдением. А значит, мы должны спросить себя: неужели искусство воскрешения утрачено? Или же мы просто доверяем сомнительным источникам?
Новый Завет и сам по себе источник крайне сомнительный. (Одно из ошеломительных открытий Бартона Эрмана заключается в том, что рассказ о воскрешении Христа в Евангелии от Марка — позднейшая вставка.) Но если верить Новому Завету, воскрешение мертвых было почти в порядке вещей. Иисус лично воскресил двоих — Лазаря и дочь Иаира — и никто, похоже, не счел нужным взять у воскрешенных интервью об их необыкновенном опыте. Кроме того, никто, судя по всему, не оставил никаких записей о том, «умерли» ли эти люди по второму разу, а если умерли, то как именно. Если они сделались бессмертными, тогда они составили компанию «Вечному Жиду», которого раннее христианство приговорило без конца ходить по земле после встречи с Христом на Крестном пути. Эта пытка досталась случайному прохожему, чтобы хоть так исполнилось неисполненное пророчество о том, что Христос вернется на землю в течение жизни по крайней мере одного из тех, кто видел его первое пришествие. В тот же самый день, когда Христос повстречал незадачливого скитальца, его самого предали мучительной смерти, в момент которой, согласно Евангелию от Матфея 27:52–53, «гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим». Здесь получается неувязка, поскольку выходит, что трупы святых ожили и во время смерти на кресте, и во время Воскресения, но все это описывается в той же невозмутимой манере, что и землетрясение, и «раздравшаяся» завеса в храме (еще два события, не привлекшие внимания ни одного летописца), и почтительные комментарии римского центуриона.
Такое массовое возвращение с того света лишь умаляет значение того воскрешения, при помощи которого человечество приобрело отпущение грехов. Кроме того, от Осириса до вуду история не знает ни одного культа, ни одной религии, которая не полагалась бы на некую форму врожденной веры в «живых мертвецов». Христиане по сей день спорят, какое тело они получат в Судный день: старую развалину, которая уже один раз испустила их дух, или же что-нибудь новенькое. Нам же достаточно отметить: даже если принять все постулаты правоверных, воскрешение мертвеца не доказывает ни правоты его учения, ни его родственной связи с богом, ни вероятности его возвращения во плоти или в каком-нибудь другом узнаваемом виде. Религия в очередной раз пытается «доказать» слишком многое. Добровольную смерть ради других везде считают проявлением благородства. Дополнительное утверждение, что смерть была «ненастоящей», только запутывает дело, превращая жертву Христа в дешевый спектакль. (Каждый, кто говорит «Христос умер за мои грехи», — притом, что он вовсе не «умер», — противоречит сам себе.) У нас нет ни достоверных, ни связных, ни своевременных свидетельств этого чрезвычайного события, а значит, наше право, если не сказать долг, не унижаться до веры в эту басню, пока нам не предоставят более надежные доказательства. Ведь необыкновенные утверждения требуют необыкновенных доказательств.
Значительную часть своей жизни я проработал корреспондентом и давно привык читать описания событий, свидетелем которых я был сам, в версии очевидцев, которым я доверяю, но расходящиеся с моими собственными наблюдениями. (В мою бытность корреспондентом на Флит-стрит я даже читал статьи, подписанные моим именем, но совершенно не узнаваемые после редакторской обработки.) Я также брал интервью у некоторых из сотен тысяч людей, утверждающих, что они имели прямые контакты с космическими кораблями или экипажами космических кораблей из другой галактики. Рассказы их бывают такими подробными и живыми (и так хорошо сходятся с показаниями других людей, с которыми они никак не могли сговориться), что даже несколько впечатлительных ученых выразили готовность им поверить. Но, как подсказывает нам Оккам, делать этого совершенно не стоит. Если в рассказах «контактеров» и похищенных есть хотя бы крупица истины, это означает, что их инопланетные друзья не пытаются держать свое существование в секрете. Почему же, в таком случае, они не могут постоять на месте и позволить нам сделать хотя бы несколько снимков? Никто до сих пор не предъявил ни одной подлинной кинопленки, не говоря уже о кусочке неземного металла или крошечном образце живой ткани. Зарисовки инопланетных существ все до единой смахивают на антропоморфных героев научно-фантастических комиксов. Учитывая, что полет с Альфы Центавра (самая ходовая родина пришельцев) потребовал бы некоторого насилия над законами физики, даже мельчайшая частичка инопланетной материи принесла бы огромную пользу и потрясла бы все человечество. Но вместо доказательств — ничего. То есть ничего, кроме метастазов нового суеверия, основанного на вере в оккультные тексты и знаки, открытые лишь избранным. Где-то я уже все это видел. Единственное ответственное решение — воздержаться от окончательных выводов, пока апологеты культа не представят доказательства, выходящие за рамки детского лепета.
То же относится и к современным статуям дев и святых, которые истекают то слезами, то кровью. Даже если бы я не мог познакомить вас с людьми, которые на досуге добиваются идентичного эффекта при помощи свиного жира и других материалов, я бы все равно задался вопросом, что за божество удовлетворится такими жалкими фокусами. Я, так уж вышло, один из тех немногих людей, что принимали участие в рассмотрении заявки на католическую канонизацию. В июне 2001 года, по приглашению Ватикана, я давал показания на слушаниях о причислении к лику блаженных Агнес Бояджиу, амбициозной албанской монахини, широко известной под партийной кличкой мать Тереза. Хотя тогдашний папа отменил знаменитую должность «адвоката дьявола», чтобы ускорить процесс подтверждения и канонизации огромного количества новых «святых», католическая церковь все же чувствовала себя обязанной выслушать показания критиков, и в результате я оказался представителем дьявола, так сказать, на общественных началах.
