Во-вторых, как мы увидим в следующей главе, все указывает на то, что численность населения в некоторых областях и впрямь резко снизилась. Опять-таки, это говорит о том, что германская миграция все же оказала заметное влияние на демографический состав регионов, и два этих явления явно тесно связаны между собой. Германская элита, во-первых, была многочисленной и, во-вторых, обладала некоторым количеством зависящих от нее людей (рабов и полусвободных), а потому, когда группа мигрантов покидала определенную область, в ней вполне могли остаться опустевшие регионы
[478].
Получается, что не только преобладавшие тогда модели развития определяли принципы миграционных процессов в конце IV века и в V столетии, но и наоборот: миграции также оказывали влияние на процесс развития. Одним из главных следствий этого взаимодействия, как мы видели, было появление имперской державы беспрецедентного типа в Западной Евразии, основанной на североевропейских ресурсах. Поскольку Римская империя пала в результате возникновения крупных и хорошо организованных военных объединений, пришедших из периферии и обосновавшихся в самом сердце ее бывших территорий, процесс ее разрушения происходил параллельно с трансформациями в крупных регионах периферии. Культурный коллапс, вызванный уходом довольно многочисленной и неоднородной элиты германской Европы, полностью изменил социально-экономическую, а значит, и политическую организацию былой периферии Рима и означал второе серьезное нарушение древнего миропорядка – не менее важное, чем становление империи франков в Северной Европе. Он оказал серьезное влияние и на появление славянской Европы, как мы увидим в главе 8, но этот процесс также во многом был обусловлен третьей глобальной перестройкой старого миропорядка, развернувшейся в середине 1-го тысячелетия.
Из Аравии
Вплоть до начала VII века восточная часть Римской империи, со столицей в Константинополе, оставалась доминирующей силой Средиземноморья. При всей прочности своего положения в 510-х годах Теодорих Вестгот не пытался открыто заявить о своих притязаниях на роль императора из страха вызвать неудовольствие правителей Константинополя. И в следующем поколении верность его суждений получила подтверждение, когда войска Юстиниана спустя двадцать лет суровых войн, начавшихся еще в 536 году, сыграли важную роль в становлении империи к северу от Альп, уничтожив Остготское королевство в Италии. За этой военной авантюрой последовало успешное и быстрое завоевание королевства вандалов в Северной Африке в 532–534 годах. Затем, в начале 550-х годов, в поздний период правления Юстиниана, Восточная Римская империя укрепилась и на юге Испании. Господство Константинополя на Средиземном море установилось окончательно всего за двадцать лет.
Падение Восточного Рима в VII веке с этих высот имперского величия было столь же драматическим, как и его западного собрата в V веке. В начале 610-х годов возникла угроза завоевания его давним врагом, Персией Сасанидов, которая захватила многие из ключевых доходных регионов – Сирию, Палестину и Египет. К 626 году персидская армия уже стояла лагерем на южном берегу Босфора, в то время как их союзники, кочевники авары, осаждали Константинополь. Как ни странно, империя сумела избежать казавшегося неминуемым поражения. Константинополь выстоял в осаде, а император Ираклий I провел ряд военных кампаний через Армению в Месопотамию, которые к осени 628 года поставили Персию на грань исчезновения. Шахиншах из династии Сасанидов, Хосров II, положивший начало политике завоевания, потерял трон, и большая часть покоренных им территорий вернулась под управление Ираклия.
Однако не успели высохнуть чернила на повествовании о великой победе византийского императора (рабочее название «Иногда они возвращаются»), как его пришлось отправить в ближайшую сточную канаву. Из давно забытого угла Ближнего Востока вырвался новый враг – арабские племена, объединившиеся всего за десятилетие благодаря исламу и Мухаммеду, сметающие все, что оказывалось у них на пути. Победы Ираклия обратились в прах, когда, незадолго до конца его правления, Сирия, Палестина и Египет были вновь утрачены, а Малая Азия превратилась в поле яростных сражений. К 652 году арабская армия завоевала всю Персию, а еще через два поколения новая мусульманская империя протянулась от Индии до Атлантического океана
[479].
Подробности этой удивительной революции в мировой истории не являются темой данного исследования. Достаточно будет сказать – и это не вызовет удивления, – что у краха Восточной Римской империи причин было найдено не меньше, чем у распада Западного Рима. Традиционные объяснения вертятся вокруг завоеваний Юстиниана в Западном Средиземноморье – якобы ему не хватило чувства меры, а в результате он оставил после себя государство на грани банкротства из-за чрезмерно большой территории. Однако, как выразился один британский премьер-министр, «неделя – долгий срок в политике», поэтому этот аргумент не кажется весомым. Юстиниан умер в середине 560-х годов, арабское завоевание началось через семьдесят лет – спустя три поколения. Конечно, некая связь между этими событиями может существовать, однако они не слишком похожи на причину и следствие. Более недавние исследования, сосредоточенные на внутренних причинах распада Константинополя, переключились на поиск альтернативных вариантов – периодические эпидемии, обрушившиеся на Средиземноморский регион после 540-х годов, и (возможно, как следствие первых) экономический спад на римском Ближнем Востоке в VI столетии.
В этих версиях есть крупицы истины, однако необходимо учитывать и внешние факторы, и не в последнюю очередь разрушительную двадцатипятилетнюю войну между Константинополем и Персией, которая предшествовала арабским завоеваниям. Конфликты между Персией и Восточной Римской империей вспыхивали на протяжении всего VI века, но по большей части они оставались локальными, ограничиваясь землями союзников Византии на Кавказе или осадами тех или иных стратегически важных крепостей. Но такое положение дел продлилось недолго, и в начале VII века две державы встретились на поле боя лицом к лицу, после чего наступило затишье. Когда ситуация казалась безнадежной, Ираклий дал персам отпор, но условия мирного договора 628 года показывают, что итогом войны стала ничья – обе стороны были слишком измотаны, чтобы продолжать. Несмотря на победы Ираклия, Константинополь не сумел вновь отвоевать все территории, утраченные с 602 года. Это, разумеется, отчасти объясняет успехи арабов в войне с обеими империями
[480].
Однако необходимо уделить внимание и арабскому миру. На передний план здесь выходит новая религия Мухаммеда, объединяя ранее разрозненное население. Однако, как в случае с образовавшимися из новых союзов на бывшей периферии в конце IV века – начале V государствами – преемниками Западной Римской империи, здесь тоже имеется своя предыстория, и она крайне важна. В целом имеющиеся у нас данные говорят об уверенном увеличении территории и мощи арабских государств – клиентов Западной Римской империи в период с IV по VI век – то же самое происходило близ европейских ее границ с I по IV столетие
[481]. Нас здесь интересуют более общие последствия революции VII века в распределении основных сил в Европе. Выделяются два из них.
